Гор Видал - Калки

С чего начать?

С тех пор как я написала эту первую фразу, прошла неделя.

Я сижу за просторным письменным столом в кабинете Белого дома. Меня просили изложить свою версию случившегося. Кроме того, меня просили сохранять объективность историка и всячески избегать дружеской пристрастности. Задача не из легких.

Несколько минут я смотрела в окно. Стояла поздняя осень. Падали бурые листья. Год назад я была в Лос-Анджелесе и торчала на мели. А сейчас работаю в Белом доме. Может быть, это история успешной карьеры?

Попробуем сначала.

Рядом с моей пишущей машинкой лежит бортовой журнал. Я брала его с собой в каждый полет после того, как получила международную премию Хармона за вклад в мировую авиацию. Единственной женщиной, которая до меня удостаивалась этой почетной награды, была Жаклин Кокран, завоевавшая ее в далеких пятидесятых. Кокран была замужем за миллионером, который поддерживал деньгами ее любовь к авиации. Но за мной деньги не стояли.

В конце бортжурнала я записывала фразы и предложения, которые приходили мне в голову. Хотя в шестьдесят четвертом году я окончила Университет Беркли и получила диплом инженера, я всегда была склонна к тому, что принято называть гуманитарными науками, в отличие от естественных и технических. В прошлом сентябре мне захотелось начать жизнь заново. Вернуться в университет и написать докторскую диссертацию о Паскале. Множество женщин моего возраста испытывает подобный кризис. Операция «Последний шанс». Однажды я пришла в университет и выстояла долгую очередь на регистрацию. Хотя я не выгляжу на свои тридцать четыре года, но и семнадцать мне тоже не дашь. За метр-другой до регистрационной стойки я сбежала. У меня пошла носом кровь.

Я всегда хотела знать все. Быть всем. Достичь высот каждой из двух великих культур. Быть на «ты» с Ронсаром. На «ты» с Гейзенбергом. Но когда я «писала» свою книгу, моим партнером был литературный поденщик Герман В. Вейс. Если верить издателю, я была не в ладах с музами.

Здесь уместна цитата из Горация: «Рожденный под изменчивой звездой…»

Мне это нравится. Я не знаю, кого или что имел в виду Гораций, но эта фраза как нельзя лучше описывает то состояние, в котором мир пребывал весь прошедший год.

Еще одна цитата. На сей раз из Дидро. Я предпочитаю его Вольтеру. «Первый шаг к философии есть недоверие». Под этой фразой я написала «последние слова». Чьи? Дидро? Я забыла. Но эти слова, первые или последние, тоже прекрасно описывают состояние моего ума в прошедшем году. Если бы недоверчивость измерялась в милях, то можно было бы сказать, что в тот февральский день, когда мы встретились с Морганом Дэвисом у бассейна возле отеля «Беверли-Хиллз», я надела семимильные сапоги.

Эврика! Я нашла! Нашла, с чего начать.

Однако, во-первых, сначала нужно объяснить, кто такой Морган Дэвис. А во-вторых, кто такая я сама. «Тедди, ты должна учитывать интересы читателя, — вдалбливал мне в голову корифей структуралистики Г. В. Вейс. — Ставь себя на его место».

Если бы вы поставили себя на мое место, то оказались бы Теодорой Гехт-Оттингер, известной под именем Тедди, тридцати четырех лет от роду, летчиком-испытателем, родившейся в Сан-Диего, окончившей Университет Беркли (степень в области технических наук), лауреатом международной премии Хармона, попирающей рекорды и мужское самолюбие (по словам коллег-завистников), автором (совместно с Г. В. Вейсом) бестселлера «За гранью материнства» (паршивое название!) — изложением моей биографии летчика, женщины, матери и т. д. и т. п., а также моих простодушных взглядов на собственную жизнь и мир, переживающий тяжелые времена. Несмотря на сверхэмоциональный стиль Г. В. Вейса, книга имела широкий резонанс. Большинство женщин восхищалось тем способом, с помощью которого я решительно избавилась от биологического воспроизводства — ловушки, подстроенной мне природой (коей я преданно послужила, произведя на свет двоих детей). Будучи в здравом уме и твердой памяти, оповестив об этом как можно больше народу, я легла в клинику Мэри Стоупс (Дейли-Сити) и подверглась хирургической операции — билатеральной парциальной сальпингэктомии, более известной под названием «иссечение труб». Мне сделали две крошечные насечки в области таза, перерезали трубы, и я оказалась «за гранью материнства» в буквальном смысле этого слова. Перешла в новую категорию. По крайней мере, для себя. К несчастью, я все еще остаюсь женщиной в мужском мире, и битва продолжается.