Гор Видал: Калки

— Есть один малый. Американец, который живет в Непале. В Катманду. Он индуист. Точнее, считает себя индуистским мессией. Действует под именем Калки. Может быть, ты видела его учеников. Они заполонили весь город. Раздают листовки. И белые бумажные цветы. Даром! — Морган выдернул из-под себя брошюру и сунул мне. На обложке красовалось слово «Калки», а под ним — не слишком обнадеживающая новость: «Грядет конец мира». Давление и влажность огромных ягодиц Моргана явно не улучшили ни внешний вид, ни содержание книги.

— Я видела их, — сказала я. — И помню, удивлялась, что они не просят денег. Религиозные секты вечно заняты вымогательством.

— Меня это тоже заинтриговало. И еще то, что об этом Калки ничего толком не написано. Кроме крошечного сообщения Ассошиэйтед Пресс. Пытались брать интервью у его местных учеников, но выяснилось, что те и сами без понятия. Только повторяют то, что написано в брошюре. Поскольку, мол, близится конец света, давайте жить по совести. Сенсацией тут не пахнет. До сих пор Калки никому не давал интервью. Только проповедовал в этом своем… как его… аш…

— Ашраме. Монастыре. — Внезапно я вспомнила, что видела ашрам Калки на бульваре Санта-Моники. Когда-то это здание принадлежало радиостанции. Почему-то мне стукнуло в голову, что огромные буквы «КАЛКИ» на крыше дома означают название новой радиовещательной корпорации.

Морган бросил на меня суровый и пронзительный взгляд поклонника Г. В. Вейса, оскорбленного в лучших чувствах.

— Через три недели Майк Уоллес собирается взять у Калки интервью для программы Си-би-эс «Шестьдесят минут». Калки только что согласился. Вот что я предлагаю. Я хочу опередить Си-би-эс. Хочу, чтобы ты попала к Калки первой. Хочу, чтобы ты взяла у него интервью для «Сан».

Морган снял с живота раздел «Путешествия»; как и следовало ожидать, на его потном брюхе отпечаталась первая страница раздела, набранная задом наперед. Тут солнце скрылось за полосатым тентом стоявшего на берегу бара, и мне до смерти захотелось выпить.

— С чего ты взял, — спросила я, — что я смогу взять интервью у Калки или кого-нибудь другого? Я летчица, а не журналист.

— Настоящая фамилия Калки — Келли. — Морган накрылся полотенцем. Я обрадовалась. Несовершенные тела ввергают меня в депрессию. — Джим. Джон. Джек. Что-то в этом роде. А может, и нет. Я дам тебе досье на него. Увы, довольно тощее. Он был в армии. Служил во Вьетнаме. Точнее, в Южном Вьетнаме. А потом осел там. — Морган показал рукой на запад. На Малибу, Каталину, Азию. — Обжился. А год назад ни с того ни с сего заявил, что он Калки.

Что-то вспыхнуло у меня в мозгу. Мне действительно приходилось читать об этом! Я открыла брошюру. На первой странице был напечатан портрет симпатичного молодого человека в индийской одежде. Калки.

— Значит, он называет себя богом?

Морган кивнул.

— Да. Если верить написанному, он является конечной инкарнацией бога… не помню какого. Его миссия…

— Эсхатология, — сказала я, наслаждаясь каждым слогом этого полезного слова. Прежде чем Морган успел спросить, что оно означает, я постаралась произвести на него впечатление широтой кругозора и глубиной знаний, почерпнутых из газет. — У него ашрам в Катманду. Он окружен хиппи. Все они принимают наркотики. Настоящее имя Калки — Джеймс Дж. Келли. С его появлением на Земле человечеству придет конец. Понимаешь, у меня фотографическая память. — Это правда. Если я что-то читала, то запоминала на всю жизнь. Слава богу, большинство моих воспоминаний надежно загнано в глубь подсознания, заперто. От избытка воспоминаний можно сойти с ума, особенно от бесконечного потока бессмысленных изображений на экране телевизора и черных цепочек слов на страницах газет, которые, вторгаются в мозг и разрушают хрупкий дом памяти, как муравьи-убийцы.

— Молодец, малышка! Так что, ты будешь писать о нем?

— Морган, я летчик-испытатель.

— Ты — автор бестселлера «За гранью материнства».

— Его автором является Герман В. Вейс. Поручи это ему. Он преподает структурную лингвистику и семиотику в университете Сан-Фернандо.

— Я хочу, чтобы это сделала ты.

— Почему?

— Потому, Тедди, — его голос звучал мрачно, убедительно и искренне, — что он хочет иметь дело с тобой.

— Кто «он»?

— Калки. В прошлый понедельник он сообщил по телексу в лос-анджелесское бюро «Нейшнл сан», что в данное время на свете есть только один писатель, которому он согласится дать интервью, и что этот писатель — точнее, писательница, летчица и роскошная женщина — не кто иная, как Теодора Гехт-Оттингер. Я свалял дурака, рассказав тебе об этом, потому что теперь ты сможешь взять меня за глотку. Но меня это не волнует. Ты нужна мне, Тедди. Нет ничего проще. После интервью Майка Уоллеса репортеры слетятся на Калки, как мухи на мед. Вот почему я решил стать первым. Сделать это я могу одним-единственным способом: послав тебя.