Эдвард Резерфорд - Лондон

В Лондоне было два предместья, где селились состоятельные джентльмены с развитым художественным вкусом. Одно – Сент-Джонс-Вуд, сразу за Риджентс-парком на землях, некогда принадлежавших старому ордену рыцарей Святого Иоанна. Второе – Холланд-Парк. Добраться до него можно было, пройдя вдоль южной границы Гайд-парка и мимо небольшого Кенсингтонского дворца, где выросла королева Виктория. Центр этого места – прекрасный старый особняк и парк, принадлежавшие лордам Холландам. Их окружали славные улочки с рядами деревьев и элегантными домами, где джентльмен мог вести тихую жизнь, одновременно находясь всего в десяти минутах езды от Мейфэра.

Но дом полковника Мередита был слишком хорош даже для Холланд-Парка. Он стоял на Мелбери-роуд в ухоженном саду и больше напоминал миниатюрный замок. С одного угла высилась круглая декоративная башня. Большие окна с освинцованными стеклами, внушительный парадный подъезд. В нем было нечто волшебное. Но главным и неизменно поражавшим гостей оказывалось то, что отворял им не обычный дворецкий, а высокий сикх в великолепном тюрбане, безмолвно провожавший их в библиотеку полковника.

Со стен взирали традиционные портреты предков; камин прикрывал обитый кожей экран, рядом стояли два кресла с подголовниками. Однако на этом английская традиция заканчивалась. Над камином висела пара слоновьих бивней, на столиках красовались шкатулки слоновой кости и лакированные китайские, а также деревянная статуэтка Будды. К столу приткнулась мусорная корзина в виде слоновьей ноги. В одном углу хозяин повесил индусские кинжалы и серебряный анкас, [76]подарок благорасположенного магараджи; в другом радовали глаз очаровательные персидские миниатюры. У камина покоилась пара восточных туфель с загнутыми носками, которые Мередит носил, когда оставался один. А посреди пола поверх турецкого ковра раскинулась роскошная тигровая шкура.

Чай подали тотчас, индийский или китайский на выбор; полковник настоял, что разольет сам. Он был в прекрасном расположении духа и вскоре уже, в ответ на расспросы Мэри Энн, начал делиться кое-какими захватывающими подробностями своей жизни.

Расцвет Британской империи был сугубо коммерческим, однако в последние десятилетия акцент немного сместился. Признав необходимость обуздания Индии, где в пятидесятые годы вспыхнули мятежи, а также защиты египетского Суэцкого канала, главным держателем акций которого был премьер-министр Дизраэли, купеческой островной Британии пришлось принять меры имперского, административного свойства. Это выполнили довольно неплохо. Индийский чиновничий аппарат был высшей пробы. Образованная элита прекрасно знала особенности субконтинента. Многие офицеры бегло объяснялись на местных диалектах, и просвещенные воины вроде полковника Мередита не такая уж редкость по тем временам.

Обронив, что так и не нашел времени жениться, он был отчасти правдив. Мередит долго пробыл в Индии, Китае и Аравии, а о его тамошних подвигах, хотя он только намекнул на них, в ближнем круге слагали легенды. Сикх преданно служил Мередиту, потому что тот спас ему жизнь. Полковник не стал рассказывать о своих любовных победах, но в Индии многие сказали бы Мэри Энн, что ими он тоже прославился. Табу распространялось только на офицерских жен. Безусловное. Как минимум сотня красавиц украдкой вздыхала, помышляя об объятиях Мередита.

Все это оказало на Мэри Энн неожиданное и душераздирающее действие. Она полагала, что визит мог возродить симпатию и влечение многолетней давности, но с первым же огуречным сэндвичем испытала такое же головокружительное чувство, как на воздушном шаре, когда тот вознес ее в небеса. Она сосредоточилась на китайской чашке, чтобы не потерять головы. К моменту, когда полковник подал торт с грецкими орехами и сел, молча наблюдая за ней, она знала одно: ей хотелось бросить дом, мужа, строптивую дочь, найти покой в объятиях Мередита и оставаться там, сколь долго ему будет угодно.

Заставив себя вернуться к семейной обыденности, она произнесла:

– Вайолет хочет в университет. Что вы на это скажете?

Девушка поначалу держалась настороженно, но по ходу беседы заметила на стеллажах любопытные фолианты и спросила о них у Мередита. Выбор поражал, не ограничиваясь обычной английской классикой и специальной литературой с заглавиями вроде «Охота на крупную дичь в Бенгалии». Там были книги на фарси и арабском; встречались даже странные, сложенные гармошкой свитки тонкого пергамента, зажатые в досочках и перевязанные бечевкой. Мередит объяснил, что они написаны на санскрите.