Эдвард Резерфорд - Лондон

Хильда знала, что покрылась смертельной бледностью. Она положила руки на колени и выдержала его взгляд. Знал ли он или то был невинный вопрос? Не блефовал ли, чтобы изобличить ее? Но с чего ему заподозрить? Она прикинула вероятность.

– Понятия не имею, – ответила Хильда.

Но ей самой показалось, что голос ее все-таки дрогнул.

Теперь на нее смотрели оба – Ральф и Анри. Она изнывала от желания встать и уйти, но не смела. Неизвестно, сколько продлилась бы эта пытка, когда бы не внезапное вторжение.

Это была Герта, разрумянившаяся от вечерней прогулки и просиявшая от радости при виде всего общества в сборе. Не замечая напряженности, она устремилась к Ральфу, поцеловала его, громко рассмеялась, когда тот неуклюже покраснел, взяла в свои ручищи его талисман и чуть побаюкала.

– Пожар-то разгорается, – заметила она, и Хильда взмолилась, чтобы ее реплика сменила тему беседы.

Но ее молитва осталась без ответа. Герта повернулась к Ральфу со словами:

– Ну что, так и не сцапал рыжебородого?

– Что-то не задалось, – буркнул Ральф.

И Хильда вновь обнаружила, что все уставились на нее. Она же безмолвно смотрела на тевтонку. Неужели это какая-то страшная западня? Может быть, Герта уже сказала Ральфу, что еще вчера знала о его рейде? Или скажет сейчас? Но Герта, к ее неменьшему ужасу, продолжила:

– Нынче вечером я видела его в Ист-Чипе – стоял с друзьями, обнимался и гоготал.

У Ральфа отвисла челюсть.

– С какими друзьями?

– Человек, который делает доспехи. Альфред или как его? И еще коротышка с круглой башкой. Без носа. – Она рассмеялась. – Они, может, и думают, что тебе их не словить, но ты поймаешь. – После чего чмокнула его в голову и ушла, объявив, что пойдет к отцу.

В повисшей тишине никто не произнес ни слова. У Хильды, взиравшей на свое шитье, смешались все мысли. Она не понимала, как удалось Герте увидеть обоих в обществе Озрика. О последствиях она не смела и думать. Наконец она взглянула на Ральфа.

Тот сидел словно аршин проглотив и смотрел на огонь. Казалось, что о ней он забыл, но лицо кривилось, как бы в страдании. Как же он проглядел эту связь? Она очевидна! Барникель был дружен с Альфредом. Тот – с Озриком. Озрика, увечного карлика-серва, он обнаружил в подвалах Тауэра. Значит, там и спрятано оружие. В тех самых, для которых Альфред изготовил замки.

И вдруг он все понял. Нет, Ральф не представлял, как они это сделали. Зачем – тоже нет. Однако вскочил и проревел:

– Вот дьяволы! Я знаю, что они затеяли! Знаю, где спрятано оружие!

– Где? – спокойно осведомился Анри.

– В самом Тауэре! – заорал Ральф. И к ужасу Хильды, добавил: – Туда-то я сейчас и пойду.

И он вылетел из дома в сопровождении Анри.

Хильда мчалась стрелой. Во тьме ей казалось, что и вовсе летела. Она миновала длинную тень собора Святого Павла, затем побежала по склону западного холма к Уолбруку.

Нужно спешить. Возможно, уже слишком поздно. Но, невзирая на риск, пусть даже за его домом следят шпионы, она знала, куда бежать.

Нужно предупредить Барникеля. Он знает, что делать.

Хильда так торопилась, что едва ли заметила пожар, который с ветром успел перекинуться на Уэст-Чип и подбирался к домам на восточном холме.

А также не обратила внимания на нечто еще более странное. Когда она сбегала с холма, невдалеке за спиной бежал еще кто-то.

Она пересекла мостик через Уолбрук и устремилась по Кэндлвик-стрит. Та была пустынна. Хильда так запыхалась, что слышала только себя. Грудь разболелась. Достигнув Лондонского камня, она чуть помедлила, переводя дух. Превозмогая колющую боль в боку, Хильда подалась вперед.

Сильные руки схватили ее, застигнув врасплох, скрутили, набросили на голову капюшон. Не успела она крикнуть, как ее уже быстро поволокли в переулок.

Дело оказалось легче, чем мнилось Озрику. Он уже вошел в ритм. Сначала вынул из тайника все оружие и перенес к решетке. Переправить его в водосток оказалось не так трудно, как он воображал, и заняло всего полчаса. Затем он потащил его в скатках по черному туннелю, пока не достиг смутно видневшейся у берега решетки.

Через два часа после входа в подвал он был готов грузить оружие в лодку.

Его удивляло только одно. Всякий раз, когда он спускался к выходной решетке, ему чудилось, будто небо становится все светлее. Хотя в трудах он потерял счет времени, ему было ясно, что шла еще первая половина ночи. Значит, то был не рассвет. Озрик испытал потрясение, когда наконец выбрался в прибрежную грязь.