Стэн Барстоу - Рассказ о брате

— Расстраивается?

— Очень.

— А ты?

— Я не особенно. Пока что, по крайней мере.

— А у меня один Доналд. Так уж сложилось. После одни болезни.

— Ну хоть сын есть.

— Да. И жаловаться не на что. Он хороший мальчик. Между прочим, — Люси поднялась, — я много какого барахла повыбрасывала, когда перебралась сюда, но… — Она подошла к шкафу и вытащила фотографии из плотного белого конверта, отобрала несколько и присела рядом на подлокотник. — Узнаешь?

Фотография школьного класса, с десяток молодых девушек при полосатых галстучках. Я указал:

— Вот это, конечно, ты. — Улыбающаяся, пухленькая, некрасивая, уже в очках. — Толстенькая была.

— Это точно. Boule de suif. Щенячий жирок. Потом сбросила. Почти, — добавила она сухо.

— Слава богу, не весь, а то было бы досадно.

Люси ткнула пальцем в другое лицо: худое, темное, в рамке густых черных волос.

— А эту узнаешь?

— Нет.

— Кэтрин Хэтерингтон. Ну что, может она быть миссис Нортон? Похожа?

— Трудно сказать. Чем‑то похожа.

— Интересно, разрешат мне свидание с ней?

— А ты собираешься? Вы что, дружили?

— Нет, но… может, она осталась совсем одна на свете.

— Очень вероятно, что она даже не вспомнит тебя и не пожелает с тобой говорить.

— Все‑таки попробую, — вздохнула Люси,

— Не знаю, где ее держат, — сказал я, — но есть Хеплвайт — следователь. Мня кажется, начинать надо с него.

— Люси перетасовала фотографии.

— Вроде была тут еще одна ее фотография. Да ладно. Давай обсудим сочинения.

— Люси, я должен кое в чем сознаться.

— В чем же?

— Я их не читал.

— А чего же ты сразу не сказал?

— Плохо соображал с утра, а ты меня вконец сбила с толку.

— Разговорами про книгу?

— Угу. Решил, успею просмотреть в обед. Но подошел шестиклассник со своими проблемами. И пошло…

— А что же после занятий мне об этом не сказал?

— Я ж предложил подвезти тебя.

Люси подровняла фотографии на колене.

— У тебя… было на уме что‑то другое?

— Ей богу! Провалиться мне, нет.

— Но интим сделал свое дело?

— Какое, Люси?

— Я дала волю воображению?

— Наверное, мое воображение зашло еще дальше.

— Чего ты хочешь?

Я осмелился обнять Люси, она чуть склонилась, и я прижался щекой к ее теплой упругой груди.

— Вот этого. На минуту.

Она положила руку мне на плечо, пальцами взъерошила волосы.

— Это что, твое хобби? Или тебя не понимает жена?

— Похоже, что я совсем разучился понимать ее в последнее время, — ответил я.

Она легонько потрепала меня по волосам и встала. Я смотрел, как она неторопливо подошла к шкафу, положила на место фотографии и села на тахту. Допив чай, поставила чашку. Я тоже поставил свою на поднос. Теперь, облокотившись о колени, опершись подбородком о ладони, она рассматривала меня прямым оценивающим взглядом, которого я старался избегать.

— Нет, это нелепо, — выговорила она наконец.

— Неожиданно — может, но нелепо? Совсем нет.

— Ты не удивишься, наверное, если узнаешь, сколько так называемых счастливо женатых мужчин вызывались утешить меня в моем одиночестве.

— Удивительного тут ничего нет.

— Но должна сказать, впервые меня вызывается утешать мужчина, который годится мне в сыновья.

— Не надо преувеличивать.

— Ну, почти что так.

— Ты возмущена?

— Не возмущена, а немножко удивлена. Обычная пятница, коллега предлагает подвезти меня — и нате вам.

— Да, примерно.

— Эдак нельзя, знаешь ли.

— Да, сущий стыд, — я умудрился улыбнуться.

— А разве мы сумеем делать потом вид, что ничего не произошло? Нам ведь работать вместе, ежедневно встречаться.

— Надо попробовать, тогда узнаем.

Она коротко вздохнула.

— Однажды я уступила. Я живой же человек, и монашеское призвание не по мне. Все получилось пошло, неуклюже, безрадостно, и потом мы не могли смотреть в глаза друг другу.

— Плохо выбирала. — Я опять подождал.

— Тебя дома ждут.

— Нет, — покачал я головой. — Я позвонил, а потом вспомнил, что дома никого нет.

— А врать умеешь?

— Не представлялось случая.

— Раньше такого не бывало?

— Нет.

Она покачала головой.

— Удивительно все‑таки. Я никогда не думала… Меньше всего ожидала, что ты и вдруг…

— А от кого ты больше всего ожидала?

— О, ну сам знаешь, выскочит порой мыслишка невесть откуда.

— А, может, есть человек, которого ты хотела бы видеть тут вместо меня?

— Ну, такой‑то есть. Я часто хочу, чтобы он сидел тут.

— Но его уже никогда не вернуть. — Она отвернулась, крутя в пальцах чашку.