Александр Коперник - Это был 2014. Нашептательная геометрия

Времена изменились, теперь вырезать народы под корень можно только из-за ресурсов; убивать из-за религиозных разногласий — это не толерантно.

Меня всегда удивляют люди, которые отвечают на стихи — стихами, но при этом совершенно не способные писать связно, грамотно, или хотя бы терпимо.

Скажите, они — беспросветно тупые или стремятся оскорбить, приравнивая свой уродливый шлак к тому, на что отвечают? Хотя, нет, не говорите. Пусть это будет нашим секретом.

Когда я делюсь с коллегами своими делами и планами, я чувствую себя корректором с верхнего этажа издательства. Даже не с верхнего этажа — с чердака. Вроде бы и они примерно понимают, что я делаю, и я тоже в курсе их дел. Но все как-то немножко не так; мы будто разделены пролетами лестниц, узкими дверцами — в голове, естественно. Я не очень чувствую их существование, как и они — мое. В компании — почти в любой, какой бы я ни работал — я всегда аутсайдер. Это так странно; иногда мне кажется, что причина такого моего положения — не в моей профессии, не в моей сфере, не в моем круге задач, а во мне самом.

Хотя, конечно, frontend-разработчик — штука далекая и высокомерная. Backend как-то ближе к Android'у и iOS'у, а уж они между собой — вообще «братские народы», как украинцы и белорусы, например. И непонятный «монгол» frontend не близок им, даже несмотря на один офис.

«Хорошо, что у нас ничего не было. Ведь если бы было — скорее всего, закончилось бы разочарованием. Да и не вышло бы у нас ничего…». Всем рано или поздно говорили такое различные представители противоположного пола, правда?

И ведь эти представители абсолютно уверены в логичности своей демотивации. И самое отвратительное то, что они считают эту самую демотивацию хорошей причиной отказа. Нет бы сказать по-человечески — ну, не нравишься ты мне. Нет же, начинается лапша на тему «ты очень хороший, но — не судьба; поверь, ничего хорошего из наших отношений…» Заткнись. Заткнись, заткнись. И никогда не борись, чтобы избежать возможности поражения. И не учись, чтобы избежать возможности ненужности образования. Да и не живи, чтобы избежать возможности смерти.

Но первым делом — заткнись на хрен.

Человеку после смерти сделали очень дорогой гроб. Провели пышные похороны. Люди, одетые в красивые утонченные черные костюмы, сказали много речей.

Недавно человек понял, почему мертвецов любят больше, чем живых. Дело не в морали. Мертвец — он как убийца. Все его существо воплощено в одном моменте. Как известно, чтобы стать святым — надо всю жизнь делать хорошие дела (или долго, страшно страдать — так, что любой будет отчаянно мечтать и молить о смерти), а чтобы стать убийцей — достаточно убить одного. Так же и мертвец. Все, что ты являл собой при жизни — это всего лишь слова эпитафии. Все твои взгляды, все вожделение и все трещинки твоего лица — это только фотография в черной рамке и тело в черном костюме, с зашитым ртом. Тот промежуток времени, который проходит от смерти и до прекращения скорби — он ничтожно мал по сравнению с жизнью. Это отрезок максимальных чувств. Это резкая, внезапная и очень сильная боль. Такая боль не бывает долгой. Поэтому мертвецов любят сильнее. То есть, не поэтому, а так.

И вот, провели пышные похороны, а те, кому действительно важен был этот человек, стремительно рассыпающийся в памяти, даже ничего нормально увидеть не могут: в глазах — туман, в голове — шум, а изо рта вместо слов льется невыразительная, бесконечная пустота.

Это очень по-женски: выдавать желаемое за действительное, но при этом утверждать, что желаемое — это плохо и им не свойственно, а свойственно действительное; естественно, утверждать с оговорками и намеками, чтобы можно было сделать вывод, что действительным они все-таки считают желаемое, хотя и сомневаются в этой точке зрения.

У любой женщины всегда есть весомые причины для того, чтоб тебя отшить. И эти причины становятся незначительными, если она испытывает интерес сама.

Вы считаете, что я сказал очевидную истину, но почему-то женщины любят утверждать, будто: «Тобой заинтересуется любая! Но я, увы, …». То есть, они реально верят, что их замена правдивого «мне насрать» выглядит правдоподобно. Если уж эта истина столь очевидна, зачем они все время используют такой пошлый прием? Видимо, не так уж и очевидна.