Александр Кабаков - Камера хранения. Мещанская книга

«Штатники» принесли в быт молодой советской полуинтеллигенции не только поддельные тряпки в американском стиле – появилось много мелких вещей, объединявших их хотя бы внешне с ровесниками в Европе и Штатах.

Никогда ни до, ни после шестидесятых прошлого века в нашей стране не было такого количества молодых курильщиков трубок. Прежде курение трубки было привилегией художников и прочих артистов – людей средних лет и далеко не среднего достатка, борцов за мир, привозивших дорогие вересковые изделия с всемирных конгрессов и из агитационных поездок по стремительно левеющим западным университетам. А в шестидесятые трубками обзавелись обычные студенты, начинающие мыслители, победители в придуманном газетами соперничестве физиков с лириками. Большею частью это были вышеописанные штатники и нищие адепты самострока. Трубка шла непременным дополнением к маленькой, чеховской (на самом деле – в стиле знаменитых музыкантов джазового направления би-боп) бородке. Курение трубки по примеру вечно фрондирующего и тем не менее вечно и свободно путешествующего по миру старого литератора Э. как бы включало курильщика в клуб мировых интеллектуалов, вольномыслящей культурной элиты. Тут же мелькал символом мужественности и очаровательного авантюризма Х. в толстом свитере и с трубкой, конечно… Словом, трубка была таким предметом, про какие теперь в модных журналах пишут must have .

Однако между «должен иметь» и «можешь иметь» иногда проходит целая жизнь. Обычный курильщик трубки в советское время добывал ее с великими трудами и за весьма чувствительные деньги. Купить трубку можно было – наибольшая вероятность – в самом шикарном столичном табачном магазине, в Столешниковом переулке. Там же продавались трубочные табаки: медовое, с головокружительным запахом «Золотое руно» в желтой коробке и суховатый «Капитанский» в мягкой сизой пачке. Курильщики эти сорта обычно смешивали… Трубки продавались тоже не в большом выборе: просто трубка и трубка с чашечкой в виде головы Мефистофеля. Та и другая были вполне приличные, из настоящего вереска, и, если пренебречь китчевостью дьявольской головы, курить их было возможно – кабы не один, но важный недостаток: маленькие чашечки, примерно вдвое меньшие, чем полагаются нормальным трубкам. Делали их на отечественной, сувенирной, если не ошибаюсь, фабрике из отечественного же вереска – а он был много мельче, чем тот, который рос на английских болотистых пустошах и шел на настоящие трубки для настоящих джентльменов. И дело было не только в несуразном виде маленьких трубок – они не успевали прогреться за время курения, поэтому надолго оставались не обкуренными, и дым из них имел неприятные вкус и запах.

Купить настоящую, английскую или голландскую трубку можно было только с рук – возле упомянутого табачного в Столешникове – и за деньги, неподъемно большие даже для настоящего штатника, а уж для носителя самострока тем более.

Еще бывали трубки гениального питерского мастера Федорова, превосходящие дешевые фирменные, но они стоили не меньше, чем те же фирменные, да и достать их было не проще.

И вдруг… Трубкокурящая Москва загудела: в магазинах появились настоящие трубки! То есть они были вырезаны не из вереска, а из какого-то другого дерева либо кустарника, они были сделаны не в Британии, а почему-то в Тунисе, они плохо обкуривались… И все же они были настоящие – большие, разного вида, но все довольно красивые, обкуривавшиеся в конце концов… Древесина тунисских трубок удивляла почти черным цветом, ничего общего с красновато-коричневым вереском briar она не имела… В общем, через неделю все московские трубочники перешли на тунисскую экзотику. Это оказалось вполне доступно: самая большая и, следовательно, самая дорогая стоила 15 рублей, в то время как английскую или хотя бы датскую купить дешевле 150 было невозможно.

…Давно уж не курил я трубку, и последние никому не подаренные две тех самых, тунисских, где-то завалялись среди другого старья. Так что рассматривать в витрине табачного магазина на Regent street мне было нечего. Но все же любопытство подвело меня к зеркальному стеклу, за которым матово сверкали полированные курительные шедевры. Перестройка еще не кончилась, в Третьяковском проезде еще нельзя было купить все лучшее и дорогое, что продается в мире, так что лондонские и парижские витрины притягивали… Поглядел на цены – да, московские фарцовщики брали по-божески…