Элизабет Страут - Братья Берджесс

– Да тут один преподаватель лег на операцию или что-то вроде. Вот Алан меня и пристроил.

– А этим часто балуешься? – Боб кивнул на сигарету.

Джим снова пожал плечами.

– Так ты не только куришь?! Ты же никогда… Господи, Джим! Вот такая у тебя, значит, новая жизнь?

Джим устало отмахнулся.

– Ты ведь не сел на наркотики или что-то подобное? О сердце бы подумал!

– О сердце. Ну да. О сердце мне стоит подумать.

Боб встал, заглянул в холодильник. Пиво, бутылка молока, банка оливок.

– А им стоит знать, где сейчас О Джей. Он опять в тюрьме. Вместе с твоим другом Уолли.

– Да. Да, так и есть. – Глаза у Джима покраснели. – Но студенты в Уилсоне на это плевать хотели.

– Я думаю, все на это плевать хотели.

– Да, пожалуй, ты прав.

Боб немного помолчал и спросил:

– Уолли с тобой связывался?

Джим кивнул.

– На этот раз пусть разбирается без меня.

– Думаешь, его посадят? Я не особенно следил за новостями.

– Посадят.

В жизни случаются грустные моменты, и это был один из них. Боб подумал о том, как брат в костюме с иголочки, при дорогих запонках каждый день вещает в микрофон на выходе из здания суда. О том, какую радость принесло ему освобождение подзащитного. Прошли годы, и тот, кого он защищал, видимо, сядет в тюрьму за собственную глупость, непокорность, безрассудство. А его защитник, Джим Берджесс, сидит небритый и тощий в крохотной квартирке где-то в глуши и вдыхает чесночную вонь, которая просачивается сквозь стены…

– Джим.

Брат поднял брови и затушил бычок в пепельнице.

– Я хочу, чтобы ты отсюда уехал.

Джим кивнул.

– Скажи им, что не можешь остаться. Я сам им скажу.

– Я тут думал о всяком… – начал Джим.

Боб ждал.

– И вдруг ясно, вот совершенно ясно понял одну вещь. А мне мало что в жизни ясно, уж можешь поверить. Так вот, я понял, что даже представить не в силах, каково быть черным в этой стране.

– Что-что?

– Я серьезно. И ты тоже не в силах это представить.

– Ну конечно, нет. Господи… А я что, заявлял, что могу? Или ты заявлял?

– Нет. Но я не об этом.

– А о чем?

На лице Джима отразилась растерянность.

– Я забыл. – Он вдруг подался вперед к Бобу. – Слушай меня, брат мой из Мэна. Слушай меня. Когда тебя представляют кому-то, кого ты впервые видишь, нельзя говорить: «Приятно познакомиться». Это вульгарно. Панибратство, не комильфо. Следует говорить: «Как ваши дела?» – Он откинулся на спинку дивана и кивнул. – Наверняка ты не знал об этом.

– Не знал.

– А все потому, что мы с тобой вахлаки из Мэна. Те, кто получил действительно хорошее воспитание, говорят «Как ваши дела?» и смеются над теми, кто говорит «Приятно познакомиться». Вот что я узнал в этом заведении.

– Джимми, ты начинаешь меня пугать.

– У тебя есть все основания пугаться.

Боб встал и заглянул в спальню. Одежда валялась как попало, ящики комода были раскрыты, кровать так неприбрана, что виднелся голый матрас.

– Сколько осталось до конца семестра?

Джим посмотрел на него красными глазами.

– Семь недель. – Он выпрямился. – Про сексуальные домогательства все неправда. Секс был, не отрицаю. Но неправда, что она боялась меня, боялась потерять работу. Из нас двоих боялся скорее я.

– Чего?

– Чего?! – переспросил Джим. – Этого! Что потеряю Хелен! Но я не думал, что Эсмеральда захочет получить миллион. Не думал, что потеряю работу.

– Ей дали миллион?

– Пятьсот тысяч. Такие всегда поначалу запрашивают миллион и соглашаются на меньшее. Кстати, деньги из моего кармана. Их вычли из стоимости моей доли в компании.

Джим сидел, опустив руки и чуть покачивая головой.

– Она жила с тобой в одном доме в Бруклине, – сообщил он. – Та самая девушка, которую ты жалел.

– Я знаю. Я ей и предложил обратиться в твою…

Джим махнул рукой.

– Она пришла бы к нам так или иначе. Она хотела денег и отправила резюме во все крупные компании. И она знает, как добиться своего. Получила то, что хотела.

– Ты не боялся потерять работу? Тебе не приходила в голову такая возможность? Как ты об этом не подумал, Джим? Ты же адвокат!

– Бобби, ты очень трогательный. Не злись, я без издевки. Ты мыслишь, как ребенок. Ты уверен, что в жизни все должно быть логично. Такие, как ты, говорят: «Ах, как он мог сделать такую глупость!», когда какой-нибудь конгрессмен пытается закадрить парня в туалете у автобусной остановки. Ну да, конечно, это глупость.

Боб раскрыл шкаф, нашел там чемодан и вытащил наружу. Джим, ничего не замечая, продолжал рассуждать: