– Я рассчитывал на что-то более смелое.
Как я и надеялся, Карл принял вызов.
– Смелое? Что ж, если ты ищешь авантюр…
Он распахнул дверцы бара, за которыми обнаружились четыре полки, уставленные бутылками рядов по крайней мере в пять. Будь Али-Баба алкоголиком, это была бы его пещера с сокровищами.
– Как тебе пастис, пикон, самбука, арак? А вот ещё стоящая штука – абсент.
– Не люблю анис.
– Мой милый, ты не пробовал вот это.
Он победно потряс бутылкой с яркой этикеткой на испанском.
– Анис Нахар, делают только в Перу, в Арекипе. Сорок шесть процентов спирта, как в водке. Или вот еще…
Он извлек другую бутылку.
– Чинчон. Семьдесят процентов спирта. Странно, что при наличии такого напитка испанцы не отправили своего человека на Марс.
Новые бутылки.
– Не забудем о Скандинавии. Аквавит? Отличная вещь. Шведский шнапс.
Он взял большую темную бутылку с рукописной этикеткой.
– А эта финская. Lapin Eukon Lemmenjuomа . Буквально переводится… очевидно, “ любовное зелье лапландской колдуньи”… На чернике. Не помню точно, откуда она у меня, но вещь, должно быть, забористая. Ты же знаешь финнов: бездонные бочки.
Часом позже я нетвердо ступил на Севастопольский бульвар. В ночном небе, освещенная прожектором, плясала башня Сен-Жак. Пришлось уцепиться за створку двери.
Я собирался спросить Карла, откуда он знает Бориса. Но мирские вопросы утонули в алкогольной дымке. Запуск пиршественного проекта официально состоялся. Карл убедил меня, что более-менее крепкий аперитив приведет к катастрофе, ибо гости окажутся в том же состоянии, что я теперь. Пусть пьют классический кир и не жалуются. Все, что мне требовалось, – придумать какую-нибудь еду. И, конечно, раздобыть вола.
Глава 5
Сначала добудьте осетра
Около моей тарелки стояла другая, маленькая, с каким-то черным веществом, всего-навсего – с икрой, о которой я тогда ещё не имел понятия. Я не знал, как с ней обращаться, и потому решил не есть её.
Марсель Пруст “Под сенью девушек в цвету”
[17] Здесь и далее цитаты из Пруста даны в переводе Н. Любимова.
В раннюю пору любовного романа постель – ладья наслаждений, дрейфующая в океане надежд. Главными жанрами разговора становятся ночные открытия и утренние сонные откровения. В один из таких дней, в разгар нашей первой страсти, Мари-Доминик прошептала:
– У меня есть секрет.
Что ещё откроет мне чародейка, которой я покорился без оглядки?
– Расскажи.
Изогнувшись, Мари-Доминик придвинулась ближе.
– Я скажу тебе на ухо.
Она потянулась к моему уху.
– Я люблю…
Я затаил дыхание. Какое эротическое признание трепещет на этих сладостных губах?
– Нет, я обожаю…
Да? Да?
– …черную икру.
Я долго не имел никакого представления о черной икре, знал только, что это символ богатства и роскоши. До отъезда в Европу я не только не пробовал черной икры – я её даже не видел. И неудивительно: у нас любая еда, происхождение которой нельзя однозначно связать с овцой, коровой, свиньей или курицей, считается творением дьявола. Если бы мне предложили икру, вероятно, я повел бы себя как Том Хэнкс в фильме “Большой”. Двенадцатилетний мальчик, переселившийся в тело взрослого мужчины, сохраняет детское предубеждение против новых вкусов: впервые попробовав икру, он с отвращением её выплевывает. Но ведь и Прусту она не понравилась. Есть удовольствия, которые не стоит тратить на молодых, но к ним не восприимчивых людей. Можно ли полюбить черную икру, не оценив куннилингус?
Достижение половой зрелости меняет аппетиты. Выходит из опалы все горькое, соленое, острое. Оливки, устрицы и анчоусы, вино и виски обнаруживают свою прелесть. Мужской обряд инициации – первая порция спиртного, которое вам больше не хочется выплюнуть. В теории, чем крепче напиток, тем прочнее фундамент вашей зрелости. Американцы предпочитают виски, “ту горькую влагу, что пьют только мужчины”, хотя лично я склоняюсь к мнению Сэмюэла Джонсона [18] Сэмюэл Джонсон – английский литератор и лексикограф эпохи Просвещения. Цитируется его биография, написанная Дж. Босуэллом.
: “Кларет – напиток для мальчиков, портвейн – для мужчин, но тот, кто жаждет быть героем, должен пить бренди”. В Австралии употребляют попросту пиво. Здесь проявляется одно из многих кардинальных различий между моей родной страной и мировой культурой пития.
Вскоре после переезда во Францию мне понадобилось слетать в Лондон. На обратном пути я решил перекусить в рыбном ресторанчике аэропорта Хитроу. Холодильник под стойкой был забит плоскими баночками, и я вспомнил ночное признание Мари-Доминик, к тому времени уже моей супруги.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу