Алексей Смирнов - Лента Mru

– Взять! Сдохнуть, но взять ее!

Микроавтобус замедлил ход, выпуская двух панцирных автоматчиков. Они упали на корточки, лихо перекатились и прыгнули с моста в полусотне метров от склепка, который, резво загребая, мчался к ближайшему берегу.

Молоковоз уходил.

Командир сунул руку под сиденье и выволок стальную трубу с присобаченным спусковым устройством. Водитель быстро посмотрел на эту страшную вещь и машинально предупредил :

– Мало не будет!

– А мы не мелочимся. Глуши мотор!

Главный сжал губы. Микроавтобус истошно завизжал, разворачиваясь на ходу. Стрелок выпрыгнул прямо на полосу, где заканчивался мост и начинался дикий берег. Цистерна улепетывала. Командир упал на колено, вскинул трубу на плечо, небрежно прицелился и послал вдогонку взвывший снаряд. Молочная машина подпрыгнула на полтора метра, занялась огнем и, продолжая движение, улеглась на шоссе округлым боком.

Пылающая фигура выбежала из дыма, повалилась и стала кататься в жидкости, которая струями била из лопнувшего бака. От микроавтобуса мчались люди. Двое забежали спереди: шофер – как был, в кепке – горел в кабине. Тот, что катался в грязи, затих. Древо его жизни свесилось к корням, изучило площадь ожоговой поверхности, тряхнуло кроной и вынесло вердикт: несовместимо с дальнейшим существованием.

Командир отшвырнул смертоносную трубу. Он бросился в самое пламя, взгромоздился на цистерну и там, не забывая похлопывать себя по дымящейся одежде, начал ввинчиваться в люк. Из глубин загудел его голос:

– Вера! Вера! Где ты, Вера?

Другие бойцы колотили прикладами в стенки. Лязгнула крышка второго люка, и наружу полезла новая нимфа, до мельчайших подробностей похожая на сбежавшую. Она бормотала проклятья.

– Руки убери! – гаркнула нимфа, когда кто-то из спасателей вздумал помочь ей спуститься. – Еще раз попробуешь лапать… и будет нечем… и незачем….

Она ловко приземлилась на ноги, чуть присев. На запястье болтался обрывок цепи, изо рта торчал кончик пластмассового зонда, уходившего в желудок и немного дальше.

Предводитель запоздало выдрался из отверстия и съехал к Вере, как с накатанной горки. Он приготовился обнять жемчужину сыска, но та увернулась.

– Эта сука меня укусила, – Вера Светова обеспокоенно рассматривала измазанную в бульоне руку. – Взяли?

Тот не успел ответить. За него ответил старший помощник, который прижимался к перилам и наблюдал за речными событиями в бинокль.

– Склепок на берегу! – он в отчаянии уронил бесполезный прибор. – Командир! Объявляйте перехват.

– Что за невезенье, – пробормотал командир, вынимая рацию. Вера Светова повела плечами, которые постепенно схватывались коркой.

– Хрен вы перехватите, – сказала она зло. – Вы забыли, кого ловите. Это же я. Вы всерьез надеетесь поймать меня ?

Командира так и подмывало напомнить Вере Световой про цистерну. А как же вы сами туда попали? – спросил бы он. Но не посмел и опустил глаза.

И сделалось Тихо.

Большую букву, предложи кто собравшимся написать последнее слово, те начертали бы дружно и не советуясь друг с другом. В погребе тоже было тихо – большую часть времени; и в жестяной ванне шумели не слишком, да и в цистерну молоковоза проникали только смутные, приглушенные звуки. Но кровь! кровь стучала в ушах войлочными литаврами. Пленники не успокаивались ни на секунду, мечтая о шуме и громе – лишь бы кончилась черная тишина, которая означала, что столь же черное дело продолжает твориться по плану.

…Приемная была обставлена на домашний манер: доставили предварительные закуски – чай, пряники, хлебный квас. Карельская береза привычно впитывала звуки и мысли. Генерал-полковник Точняк вел себя так, будто был всем троим угодливым, стосковавшимся родителем. Он сам подливал им в чашки и смахивал крошки, мурлыча любимые мелодии из «Кинга-Кримзона». «Трата-та-Как, – бормотал генерал-полковник. – Врум! Врум!»

Раздобревший генерал-полковник, которого, казалось, тугая форма удерживала от полного распада и конфуза, немного смахивал на согрешившего Будду. Это впечатление сбивало с толку: генералу не было равных ни в бою, ни в созидательной деятельности. За ним водился лишь один недостаток, но и тот провидение оборачивало к генераловой пользе: он панически боялся темноты. Правды не знал никто, все считали, что генерал-полковник ненавидит Тьму идейно, в любом ее проявлении. Он имел секретаршу при свете, и спал тоже днем, но и здесь набирал очки: зарабатывал себе репутацию оригинала. В нем видели человека с неуставным отношением к действительности. Сегодня генерал надел форму, обычно предназначавшуюся для первичных половых праздников – мартовских и февральских.