Алексей Смирнов - Лента Mru

Молочная цистерна, преобразившись из механического аналога мирной коровы в отмороженное чудовище, понеслась, не разбирая пути. Детские коляски, которых хватило бы на дюжину броненосно-художественных фильмов, только и успевали выпархивать из-под ее сокрушительных колес в последний, уже останавливающийся, миг.

К тому времени микроавтобус успел вырваться из козлиного плена. Командир захотел приготовить себе отверстие для ездовой стрельбы и топнул сапогом в боковое стекло.

– Кнопку нажми, оно же пуленепробиваемое, – напомнил водитель.

Тот плюнул и ударил кулаком по кнопке. Стекло поплыло вниз; командир щелкнул предохранителем и приказал держать себя за ноги.

– Руки заняты! – удивился водитель.

– После поговорим! Плохому танцору вечно что-нибудь мешает…

Командир, сколько мог, высунулся в окно и начал целиться в молочную цистерну, которая успела прилично оторваться от погони. Он собирался, по собственному любимому выражению, направить «эпистолу»: не чуждый муз, командир в годы бездумной юности научился играть словами в одном литературном кружке. Под словом «эпистола» он разумел английский пистолет, «a pistol».

– Хххолера, – пробормотал стрелок. Он очень боялся продырявить саму цистерну – вернее, тех, кого в ней прятали, кто бултыхался сейчас в теплом бульоне. Для одной из узниц этот бульон был материнским, для другой же – блевотным и ненавистным варевом. Командир надеялся, что Вера Светова придушит свою незаконную копию, но тут же, себе возражая, качал головой: нет, Света Верова наверняка примотана цепью к какой-нибудь ручке, и над бульонной поверхностью едва выступает ее голова, краса и гордость ССЭР, Специальной Службы Эсхатологического Реагирования. Он помотал головой, досадуя на выверты памяти. К чему бы это? Командир вспомнил, что в запасе у Веры Световой лежали два конспиративно-аварийных паспорта, выписанных на имена Светы Веровой и светофоровой – последняя фамилия по разгильдяйскому недосмотру была прописана с маленькой буквы.

По бокам от погони расплылись акварельные окраины.

Командир втянулся обратно в кабину. Он решил подождать, пока не кончатся сверкающие новостройки со звучными названиями: Лазоревые Терема, Желтые Дома и Пенаты-Закаты.

– Через мост переедем и будем брать, – в его голосе звякнула напряженная сытость. Она звякнула и пропала, потому что в следующую секунду командир чуть привстал и взволнованно ахнул: – Что они делают? Ты погляди, погляди!

Мост уже виднелся. Правая дверца молоковоза, который все набирал и наращивал скорость, распахнулась. Из нее высунулся сосредоточенный блин: лицо со ртом, то сокращавшимся, то растягивавшимся в каторжную улыбку. Почему-то это движение лицевых мускулов делало его похожим на решку, сменявшуюся орлом. Командир, любивший стрелять по мелким монетам, непроизвольно стиснул рукоять пистолета. Лицо высунулось еще дальше, показались плечи. Наконец, приземистый человечек выбрался на подножку; нагретый ветер трепал его жидкие волосы. В зубах у него сидела маленькая отвертка; гримасы человечка были вызваны стараниями ее удержать. Он осторожно шагнул, подтянул ногу, схватился за скобу и вдруг, проворнее обезьяны, впрыгнул на самую цистерну.

– Гони! Гони! – закричал главный. Он догадался о дальнейшем.

Акробатическая мишень легла на живот. Утвердившись на цистерне, масляный человек вынул изо рта отвертку и начал яростно ковырять ею под крышкой люка. Тот, вероятно, был с неисправностью, и нужно было поддеть какую-то деталь.

Командир чертыхнулся и отдал приказ бойцам:

– Они сбрасывают склепка. Как только склепок соскочит, двое прыгают. Ты и ты. Брать живьем.

План оказался неудачным: крышка люка откинулась и в то же мгновение цистерна влетела на мост. Из микроавтобуса, рискуя здоровьем Веры Световой, открыли стрельбу. Человечек не обращал никакого внимания на пули, которые высекали из боков молоковоза рыжие искры. Он погрузился в отверстие люка по самые плечи, яростно шаря руками внутри. Наконец, он стал выбираться; за ним, хватаясь пальцами за края, лезла новорожденная нимфа. Ее волосы свалялись в грязную кашу, но фигура смотрелась отменно. Она в точности повторяла контуры Веры Световой, на которую заглядывались все сотрудники ССЭР, от охранников до генерала-полковника. Теперь командир, без толку паливший в «Молоко», не мог отказать себе в удовольствии хотя бы на склепке рассмотреть достопримечательности недосягаемой светофоровой. Он любовался недолго: склепок выскользнул из цистерны, которая к тому времени уже одолела две трети моста. Фигурка скатилась с машины, перемахнула через перила и оловянным солдатиком бултыхнулась в темные промывные воды реки.