Алексей Смирнов - Лента Mru

Над ними нависала километровая каменная толща, внутри которой напружились каверны и пузыри, пригодные для обитания бестолковых букашек; громадный, окаменелый, ноздреватый сыр, сочетавший в себе сразу приманку и мышеловку, заключивший чужаков в душные, враждебные недра. Два поезда, подобные жучкам-червячкам, проточившим ловкие ходы, стояли себе, уже бесполезные, и гордо сносили унижение от человеков – человеки их построили: ужели, обретя от человеков блеск и лоск, не принять и позор, не стерпеть наказание?

– Нам нужны гарантии, – разорвала тишину Лайка.

Ярослав Голлюбика выгнул бровь:

– Какие-такие гарантии, существо?

– Такие, что вы не ударите в спину. Мы попали в ловушку, нам надо принять коллективное решение. Мы готовы на какое-то время уступить вашему первородству…

– Совсем ополоумели, – сказал на это Наждак, которого передергивало при одной мысли о братских узах, роднивших его с Зевком.

Зевок, давно забывший, как убивался, растянул гуттаперчевые губы в гнусной улыбке и звонко пощелкал себя пальцами по длинным желтым зубам. Он забрал дыхание в горсть, сунул нос:

– Извиняйте, – он отвесил полупоклон с полуприсевом. – Пахнет от нас. Летучих мышей промышляли.

– Худые у вас господа, – заметил Голлюбика. – Нешто харчей пожадничали?

– По внутренней склонности кушали, – в Зевке все сильнее обозначалось юродивое начало: ерничество и карикатура, маскировавшие моральный вакуум.

– Притормози коней, – бросил Зевку Обмылок. Приняв решение, он осторожно предложил: – Мы готовы разоружиться при условии, что и у вас не будет оружия.

Голлюбика чуть поразмыслил над мирной инициативой, сводившейся к нулевому варианту.

– За всем не уследишь, – хмыкнул он. – Почем нам знать? Ваши дружки-уголовники в два счета могли обучить вас всяким штукам… полостному сокрытию, например.

Обмылок, заподозренный в анальной контрабанде гвоздей и бритв, развел руками:

– Давайте заголимся! Скинем все, предъявим полости… Полный учет и контроль!

– Инспекция, – поддакнул Зевок.

Света Верова тронула Ярослава за локоть:

– Командир, – прошептала она с некоторой досадой. – По статусу такие разумные предложения должны исходить от нас. Мы теряем позиции.

– Да, но дальше уже не пойдешь, – раздраженно огрызнулся Голлюбика. – Полостной досмотр это предел, чего же боле?

– Животы вспороть, – посоветовал Наждак, прислушивавшийся к разговору.

Ярославу было ясно, что придется рискнуть. Уничтожением противника ничего не добиться – во всяком случае, пока не разрешатся сложившиеся затруднительные обстоятельства.

– Договорились. Будь по-вашему. Раздеваемся, где стоим. Первые, кто заголится, изучат друг друга и отойдут на десять шагов. Следом – вторя пара…

– Женщины первые, – облизнулся Зевок.

– Здесь нет женщин, – осадила его светофорова. – Здесь бойцы.

– Да и с мужчинами не густо, – подхватила Лайка с неожиданным подобострастием. Если ненависть к старшей сестре откладывалась, то на смену этому понятному чувству приходило угодничество. Видя это, светофорова с жалостью смерила Лайку взглядом, испытывая желание погладить ее:

– Не иначе, схалтурили. Кустари! Как же тебе, милая, не повезло.

Несмотря на оскорбительный смысл таких речей, Лайка не обиделась – напротив, она ощутила к Вере доверчивое расположение: симпатию. За всю короткую жизнь ее еще ни разу не пожалели.

– Не так уж я и дурна, – возразила Лайка заносчиво, ступила вперед и, взявшись за облегающий капюшон ото лба, стала стягивать скафандр единым движением, как змеиную кожу.

Вера Светова последовала ее примеру. Она, подобная бабочке в той же мере, что и Вечной молочно-белой Невесте, переступила через утепленный прорезиненный блин. В пещере было холодно, но на ее коже, местами казавшейся гипсом, местами – мрамором, не выступил ни единый пупырышек. Светофорова остановилась, поджидая Лайку. Той не давалось единое движение. Досмотр задел древние струны, и Лайка спешила продублировать грациозный акт отважного и гордого бесстыдства. Ее жестам недоставало культуры; она освободилась от скафандра суетливыми и угловатыми рывками, которые приличествовали не змее, но, скорее, собаке, ловящей блох. Когда же ее старания увенчались успехом, и она сделала встречный шаг к Вере, никто уже не смог бы отрицать их обворожительного сходства. Короткие стрижки позволяли с легкостью дорисовывать то косу, то скульптурные ручные обрубки, то весло, то русалочий хвост.