Жауме Кабре - Я исповедуюсь

– Но как… Мать… Ведь мы с Сарой встречались тайно!

– Ну… – Лола Маленькая опустила голову и стала смотреть на клеенку на столе.

– Как она догадалась, что…

– Маэстро Манлеу. Когда ты сказал ему, что окончательно решил бросить скрипку.

– Что ты сказал? – Густые взлохмаченные брови, подобно седым грозовым облакам, нависли над выпученными глазами. Маэстро Манлеу был поражен, возмущен.

– Как только закончится учебный год, я сдам экзамен и брошу занятия. Навсегда.

– Все эта девица, из-за которой у тебя ветер в голове!

– Какая девица?

– Не прикидывайся! Ты когда-нибудь видел, чтобы люди держались за руки всю Четвертую Брукнера [251], а?

– Да, но…

– С вами сразу все понятно. Любовь до гроба… Сидели в партере, как два карамельных голубка.

– Это не имеет никакого отношения к моему решению…

– Это имеет еще какое отношение к твоему решению! Эта негодяйка плохо на тебя влияет. И ты должен пресечь это на корню.

И поскольку я остолбенел от такой наглости, учитель решил закрепить успех атаки, подытожив:

– Твоей женой должна стать скрипка.

– Простите, маэстро, но это моя жизнь.

– Как скажешь, умник. Но я предупреждаю, что тебе не удастся бросить скрипку.

Адриа Ардевол захлопнул футляр громче, чем требовалось. Он встал и посмотрел гению прямо в глаза. Он был уже почти на полголовы выше его.

– Я бросаю скрипку, сеньор Манлеу, нравится вам это или нет. И сегодня же сообщу свое решение матери.

– Ах, какая честь! Значит, я первый узнал об этом?

– Да.

– Ты не бросишь скрипку. Через пару месяцев ты приползешь ко мне на коленях, а я скажу тебе: очень жаль, деточка, у меня все время расписано. И тебе придется с этим смириться.

И он посмотрел на него в ярости:

– Разве ты не собрался уходить?

А затем учитель поспешил сообщить твоей матери, что все дело в одной девице, и Карме вбила себе в голову, что это Сара во всем виновата, и решила, что та – ее враг.

– О боже…

– А из-за того, что… Из-за того, что я говорила про семью Эпштейн…

– О боже…

– Я убеждала ее не делать этого, но она написала письмо матери Сары.

– Что она написала? Ты читала?

– Свои измышления. Предполагаю, всякие гадости про тебя. – Лола Маленькая надолго замолчала, разглядывая клеенку. – Я не читала это письмо.

Она бросила быстрый взгляд на Адриа – он был потрясен, в его широко раскрытых глазах стояли слезы – и снова уставилась на скатерть.

– Твоя мать хотела отвадить эту девушку от тебя. И от магазина.

– Эту девушку зовут Сара.

– Да, Сару. Извини.

– О боже…

Крики играющих на улице детей становились тише. Потихоньку смеркалось. Через тысячу лет, когда в гостиную уже вкрались сумерки, Адриа, вертевший в руках пустую чашку, взглянул на Лолу Маленькую:

– Почему ты раньше мне не сказала?

– Из верности твоей матери. Адриа, деточка, мне правда очень жаль.

Больше всего я жалею о том, что, уходя от Лолы Маленькой с глубокой раной в сердце, почти не попрощался с ней; я даже не сказал: как жаль, что ты заболела, Лола Маленькая. Только сдержанно поцеловал на прощание – и больше не видел ее живой.

Huitième Arrondissement, quarante-huit rue Laborde [252]. Невеселого вида многоэтажка с закопченным фасадом. Он надавил на кнопку, и дверь открылась, сухо и предостерегающе щелкнув. Он задержался у почтовых ящиков – удостовериться, что действительно должен подняться на sixième étage [253]. И предпочел подняться пешком, а не на лифте, чтобы немного сбросить напряжение от охватившей его паники. Оказавшись на нужном этаже, он несколько минут стоял, пытаясь восстановить дыхание и совладать с сердцебиением. Наконец нажал на кнопку звонка, который таинственно прошелестел: бзззсссс… На площадке царил полумрак, никто не открывал. Шорох шагов? Да. Дверь открылась.

– Привет.

Увидев меня, ты застыла, раскрыв рот, с ледяным выражением на лице. Сердце чуть не выскочило у меня из груди, когда я снова встретился с тобой после стольких лет, Сара. Ты стала старше; я не хочу сказать, что ты постарела, но ты стала старше, и ты была по-прежнему красива. Красива более спокойной красотой. И тогда я подумал, что никто не имел права красть у нас нашу молодость. За тобой на полке стоял небольшой букет каких-то очень красивых цветов, но их цвет показался мне грустным.

– Сара…

Она по-прежнему молчала. Разумеется, она узнала меня, хоть и не ожидала увидеть. Я пришел в неподходящее время, мне явно были не рады. Я ухожу, я приду потом, я люблю тебя, я хотел, я хочу поговорить с тобой о… Сара.