Алексей Слаповский - Они

Но она продолжала бороться с болезнью, она понимала, что так жить невозможно: с ума сойдешь. Она перебарывала себя. Того самого мальчика, который нравился, чуть ли не заставила сделать то, что он должен был сделать. Мальчик, хоть и был уверенным с вида, волновался и потел, но все-таки сумел кое-как. И быстро разонравился. Для закрепления успеха Полина попробовала с другим, тот меньше нравился, но зато был очень красивым и чистоплотным. Это была ее первая влюбленность: мальчик оказался не по возрасту опрятным, любил хорошую туалетную воду и дезодоранты, очень следил за собой. Но он через месяц увлекся другой, а там и школа кончилась.

Ничто Полину особенно не влекло. Она переживала из-за этого, пробовала нарочно чем-то заинтересоваться — не получалось. А потом пришла спасительная мысль: не все ли равно, чем заниматься до самоубийства, лишь бы приятно провести оставшееся время. Тут встретился Гобышев, преподаватель из детской танцевальной студии, куда она ходила два года, охал и ахал, разглядывая ее, а она удивилась: он, пять лет назад казавшийся ей старым, был мужчиной всего-навсего тридцати с чем-то лет. Гобышев занимался теперь серьезным бизнесом, у него была частная студия, где обучались девушки для подтанцовок знаменитым певцам и певицам, он обучал и по заказу этих певцов и певиц, и на вырост, а потом сдавал в аренду готовых танцоров, его студия пользовалась популярностью. Он убедил Полину, что ей просто необходимо танцевать.

Основное впечатление, оставшееся от этих занятий: запах пота. В репетиционном зале, в уборных, на сцене везде запах пота. Но Полина думала: ничего, это даже хорошо, это отучит ее наконец от брезгливости. И иногда казалось: да, привыкает. А потом появилась Ю. То есть она и раньше была — довольно резкая, не очень красивая девушка, но с гибкой и хорошей фигурой, что для подтанцовки важнее, чем лицо: лицо нарисуют, какое хочешь, да его из зала толком и не видно. Эта Ю. провела однажды пальцем по руке Полины и сказала:

— Повезло. Такая кожа лет до сорока будет гладкой. У моей матери такая. А я в отца, вся в пупырышках, гусыня.

— Почему, у тебя нормальная кожа, — посмотрела Полина.

— Ты попробуй, попробуй.

Полина попробовала. Вообще-то она уже многое понимала в жизни, она знала, что Ю. является тем, что на жаргоне этих кругов называется «буч», то есть женщина-мужчина. Но она спокойно относилась к этому. Свои же детские игры с Ариной она почему-то никак не соотносила с тем, о чем узнала во взрослой жизни. Да и вообще чуть ли не каждая девушка в этой среде говорила о себе, что она «немного би». Заигрывали друг с другом, целовались, особенно на глазах у мужчин, которым это нравилось. Полина не верила. Она наблюдала и видела, что только Ю. настоящая в этом смысле, остальные притворяются. Ю. нравилась ей своей самостоятельностью, остроумием, резкостью. И вот она держит ее за руку, и ей это приятно. И от Ю. совершенно не пахнет потом и вообще ничем грязным.

Ю. позвала ее к себе (она снимала квартиру, была из другого города) и очень спокойно, как когда-то Арина предложила заняться любовью.

— Вдруг тебе понравится? — улыбнулась она. — А мне будет счастье. Я влюбилась в тебя, дурочка.

— Не знаю, — сказала Полина. — Вообще-то мне не жалко. Но учти, если не понравится, я сразу скажу.

— Ладно.

Полина ничего не сказала, хотя особого удовольствия не получила. Хорошо только то, что контакт не такой грубый, не такой захватнический и проникающий, как с мужчинами. Ю. все поняла.

— Нет, ты не наша, — сказала с сожалением.

— Я вообще ничья, — ответила Полина.

Она действительно была ничья, ей ни с кем не было так хорошо, как с собой. Гобышев однажды отвел ее к фотографу, тот снимал ее обнаженной. Вот это ей понравилось — и даже очень. И сам процесс съемки, и потом разглядывать себя. Фотограф пытался уговорить сняться в паре, она наотрез отказывалась. Брат Гоша не так давно сказал, что видел ее фотографии в Интернете, Полина посмотрела, возмутилась, поругалась с фотографом, но понимала, что ничего не может сделать. И, если честно, была не против: пусть смотрят. У нее большой альбом, она сама часто смотрит на себя, любуется. Ей кажется, что если бы она сумела в кого-то влюбиться, то только в девушку, абсолютно похожую на нее.

Однако хотелось быть нормальной. И вот появился один певец, не очень знаменитый, в солидном возрасте, увидел Полину, захотел ее в подтанцовку, а потом решил присвоить ее полностью. И Полина попробовала преодолеть себя, но выяснилось: не может. Ни на каких условиях. Она бы, допустим, напилась, если бы могла, но не переносит запаха алкоголя, она бы накурилась какой-нибудь травы, но и этого запаха не переносит (а табачного тем более). И как ни убеждала, как ни уговаривала себя — не сумела. При попытке сближения впала в такую истерику, что певец испугался, думая, что у нее эпилептический припадок. Вернул ее Гобышеву, который, хоть и ругал ее, но гордился, думая, идиот, что она в него влюблена.