Чарльз Сноу - Поиски

— Если что-нибудь мне не помешает, — сказал я, — думаю, что, может быть, я и стану великим ученым.

Шерифф и я получили дипломы первой степени, а Хант — второй. Когда я читал списки, моя фамилия сразу бросилась мне в глаза, и я ощутил острый прилив радости: фамилия Шериффа была в том же списке; потом я стал искать фамилию Ханта и, найдя ее, не поверил своим глазам, Я тут же послал телеграмму Шериффу, который уехал на несколько дней домой. Я ходил взад и вперед по улице между почтовой конторой и Имперским колледжем. В голове у меня роились мысли о моем будущем: смогу ли я приступить к исследовательской работе раньше октября, придется ли мне обратиться в Королевское общество, какую стипендию я смогу получить, — а в душе я пытался найти предлог, чтобы не встречаться с Хантом.

В конце концов я заставил себя пойти к нему. Он был дома, когда я вошел.

— Хэлло, — поздоровался он со мной. Я заметил, что левое веко у него подергивается.

— Ты уже знаешь результаты? — промямлил я.

— Нет.

— Мне очень жаль… Я просто не могу поверить…

— Какая?

— Вторая.

— Вот как, — он помолчал. — Ты получил первую?

— Да.

— Я рад за тебя. А Чарльз?

— Тоже.

Мы сидели молча.

— Да, черт возьми, Артур, — сказал он наконец, — это трудновато пережить. Один такой удар, и мне больше ничего не остается. Моей ставкой в этой игре была свобода. И я проиграл.

— Ну да ладно, — добавил он, — словами делу не поможешь. — Голос его звучал ровно. — А вот ты определился, это уже кое-что. Где ты собираешься работать? Что ты собираешься делать?

— Нет, что ты собираешься делать? — сказал я.

Он помолчал.

— Займу какую-нибудь незначительную должность и буду влачить незначительное существование.

— Надо что-то предпринять.

Он улыбнулся.

— Что? Если у меня вообще есть какое-то призвание, то это теоретическая работа. А теперь это исключено.

— Пойдем, пройдемся, — предложил я, — и постараемся выработать какой-нибудь план.

Он немного поколебался.

— Нет. Мы сегодня не подходящая компания друг для друга.

— Чепуха, — запротестовал я.

— Я пойду один, — сказал он.

Мне стыдно писать об этом, но я разыскал случайного знакомого, также получившего диплом первой степени, и мы провели этот вечер вместе, празднуя нашу победу; счастью нашему не было границ.

Я приступил к работе в конце сентября. Стипендию мне дали около ста двадцати фунтов в год, что для меня было уже просто роскошью, и свою единственную комнату я сменил на квартиру из двух комнат в том же доме. Я был слишком занят, чтобы радикально менять местожительство. В течение трех недель я дневал и ночевал в Королевском обществе, изучая новейшие методы в кристаллографии. Сотрудники там были очень добры ко мне, никому не известному молодому человеку, еще даже не начавшему самостоятельную научную работу, и они потратили много часов, знакомя меня с современным оборудованием, показывая мне последние научные публикации и критикуя мои проекты. Тут я впервые столкнулся с людьми, готовыми поделиться своими знаниями, на меня это произвело большое впечатление, и мне захотелось остаться там работать. Но Остин дал мне понять, что, если я брошу колледж, будут трудности со стипендией, и тогда я отказался от этой мысли; он отдал меня в распоряжение Тремлина, преподавателя, которого я до того почти не знал и который в неопределенной ситуации тех послевоенных лет был биохимиком с уклоном в кристаллографию.

Мне предоставили отдельную комнату, и я всегда вспоминаю о том первом утре, когда я в нее вошел, как о начале моей научной работы. Передо мной было два лабораторных стола, полированные и тщательно вытертые, на них лежали детали, из которых я должен был сконструировать свою первую рентгеновскую установку. В углу стоял маленький письменный стол. Было замечательное утро, в окно врывалось сентябрьское солнце, и в его лучах плясали пылинки. Я был невероятно горд — настал мой час. Я даже могу восстановить дату, ибо в то утро я купил толстую тетрадь для записей в красном переплете и, очутившись у себя в лаборатории за маленьким письменным столом, выбрал ручку с хорошим пером и печатными буквами написал на обложке одно слово: «Исследование». Потом я открыл первую страницу, разделил ее чертой пополам и написал:

Опыты:

28 сентября 1922 г.

Начал собирать части установки. Окошко для ионизационной камеры еще но вмонтировано. Рентгеновская трубка работает хорошо. Нужно сейчас же достать кристалл бромистого калия, чтобы не было задержек, когда аппарат будет готов.