Видади Бабанлы - Когда молчит совесть

— Я очень люблю кино. Люблю и документальные фильмы и художественные. Видишь незнакомые страны, города, узнаешь жизнь людей, их прошлое…

— Понятно, — коротко сказал Вугар. У него вдруг пропала охота продолжать беседу, которую он сам затеял. — Вероятно, ваше пристрастие имеет отношение к избранной специальности?

— Нет, — решительно запротестовала Арзу. — Конечно, я с удовольствием смотрю фильмы исторические, по этнографии. Это естественно для человека, любящего свою специальность. Но замыкаться в рамки профессии нельзя. Двадцатый век требует всесторонних знаний и широких интересов.

Вугару казалось, что она подсмеивается над ним, стараясь подчеркнуть свое превосходство. «Поискал бы себе другую, я тебе не пара…»

Негромкий мелодичный смех Арзу прервал его грустные размышления:

— Простите меня, просто я хочу сказать, что жизнь это не только лаборатория, где совершаются химические таинства…

Сомнения не оставалось: она смеялась над ним! И он с обидой сказал:

— Не понимаю…

— Что ж тут не понятного? — Арзу гордо вскинула голову и, улыбнувшись, взглянула Вугару в глаза: — Сидеть целый день в лаборатории, а из лаборатории бежать в библиотеку, ничего не видеть, не знать, что происходит вокруг, — ну можно ли так жить?

От удивления Вугар моргал глазами. Откуда ей известно, что он живет именно так? Кто дал ей право смеяться над ним? Он хотел спросить об этом, но побоялся, что она опять не так истолкует его слова.

— На правду нельзя обижаться! Какой вы мрачный, замкнутый! Если смолоду не измените характер, трудно придется. Ученый-сухарь — есть ли существо неприятнее? Студенты не будут любить вас…

Арзу засмеялась. Кажется, она просто хотела растормошить его. Эта мысль обрадовала и успокоила Вугара.

— Видно, замесили меня из плохого теста, — осмелев сказал Вугар. — Где уж тут менять характер…

— В вашем возрасте перемениться нетрудно, — живо откликнулась Арзу. Психологи утверждают, что человек в любом возрасте может себя перевоспитать. Конечно, если есть воля…

— А что делать безвольному?

— Волю тоже нужно воспитывать…

— А если нет сил?

— Тогда надо слушать советы умных людей!

— Да-а-а, — безнадежно вздохнул Вугар. — Характер советами не изменишь…

— Есть еще выход. Хотите, я возьму над вами шефство? У меня в этой области есть кое-какая практика! Когда в школе училась, приходилось брать шефство над лентяями…

— Вот это другой разговор! Буду счастлив стать вашим подшефным.

Арзу вдруг умолкла, словно не она минуту назад предлагала Вугару перевоспитать его. Язык окостенел, глаза растерянно бегали, на щеках выступили алые пятна. Не предполагала, что шутка так обернется, и незнакомый молодой человек примет всерьез шутливое предложение! Но Вугар не собирался упускать неожиданно открывшуюся перед ним возможность.

— Ну, с чего начнем? — весело спросил он. — Готов приступить к выполнению ваших указаний!

В ответ Арзу лишь повела округлыми плечами.

— Может, для начала вы будете так любезны и возьмете меня в кино? настойчиво продолжал Вугар.

— Что ж, не возражаю! — после некоторого колебания ответила Арзу и продолжала прежним, чуть высокомерным тоном: — Этот фильм вам будет весьма полезен. Он об африканских джунглях! Вы сможете узнать кое-что, относящееся к вашей профессии. Естественный каучук, которым сейчас так интересуются химики, в древние времена получали из сока гевейского дерева, а растут эти деревья, как известно, в тропиках!

— Каучук меня не интересует, — улыбнулся Вугар. — Я работаю в иной области.

— И это мне известно! — Арзу явно не имела желания углубляться в дебри его работы, сейчас ее интересовало другое. Взглянув на большие золотые часы, поблескивающие на руке, она заторопилась: — Раз уж решили идти, быстро поднимайтесь наверх, забирайте книги — и пошли! Сеанс скоро начнется.

— Я мигом! — обрадовано крикнул Вугар и кинулся в читальный зал.

Так началась их дружба. Иногда они ходили в кино, порой гуляли в приморском парке или встречались на бульваре. И вдруг однажды неожиданно для самих себя обнялись и долго не разнимали рук… Никто из них не произнес слово «люблю», да и зачем? Глаза, руки, губы давно твердили об этом…

Теория Вугара, что любовь — бедствие души, потерпела крах. Теперь он не представлял себе, как мог бы работать, не будь разговоров с Арзу, прогулок, споров. Казалось, его любовь к ней оттачивала мысль, обостряла восприятие, освежала память. Он не знал усталости… А если уставал или что-нибудь не ладилось в работе, он думал о том, что должен добиться победы, потому что от этого зависит его счастье с Арзу. И ему все удавалось. Если же приходилось трудно, шел к ней и всегда находил поддержку.