Анатолий Медников - Открытый счет

Несколько раз машина останавливалась. Лейтенант в сопровождении капитана и Лизы подходил к пленным немецким офицерам или к местным жителям. Иногда они подзывали и Эйлера, повторявшего свой рассказ о том, что делается на Эльбе…

В Шпандау они приехали около двенадцати часов дня. Это был день Первого мая. Однако в Берлине ещё стреляли, то близко, то вдали, и это очень удивило Эйлера, потому что ему казалось, что война в столице уже закончилась.

Около крепости машину, где находился немецкий лейтенант и Эйлер, ожидало несколько русских офицеров, возбуждённых, как во время боя. Русский майор подошёл к капитану, который приехал вместе с Эйлером, что-то зашептал, потом обнял его.

— Какая радость у господина капитана? — осмелился шёпотом спросить Эйлер у Лизы.

— Он стал господином майором, — ответила она с улыбкой.

Но Эйлер заметил, что Лиза прислушивается к стрельбе и чем-то встревожена.

"Зупов", "Зупов", — несколько раз произнесла она, и лицо её в эту минуту выражало волнение.

В это время немецкий лейтенант заявил русским офицерам, что после своей поездки к фронту он будет настаивать перед командованием цитадели, чтобы оно приняло условия русских, но не ручается, что все остальные руководящие офицеры цитадели согласятся с ним.

Тогда майор покраснел и что-то гневно закричал.

Лиза тотчас перевела его слова. Это был ультиматум гарнизону цитадели, с которым советское командование, если через три часа не поступит ответа, никаких переговоров нести не будет.

— И ещё, — добавила Лиза, — вы, немцы, слишком долго испытываете наше великодушие. Почему задержали майора Зубова? Немедленно его освободите. А если уж вы окончательно потеряли благоразумие, то пеняйте потом на себя!

Немецкий лейтенант сказал, что он всё понял, передаст эти слова коменданту цитадели, а потом взял пакет с новым письмом-ультиматумом.

Тут Лиза подозвала к себе Эйлера и сказала, чтобы он тоже отправлялся в крепость.

— Вы солдат-фронтовик, расскажите этим тупым чиновникам, которые ничего не видят вокруг из-за стен своей крепости, обо всём, что вы сами пережили в эти дни.

Лиза поощрительно похлопала по плечу растерявшегося от неожиданного приказа Эйлера.

— Ну, что же вы? — спросила она, потому что Эйлер не двигался с места. Идти в крепость ему совсем не хотелось. Затем он и убежал от Мунда, рискуя головой, чтобы не видеть больше ни эсэсовцев, ни офицеров. Хватит! Он уже нажрался этой войной по горло.

"Да и что мне делать в крепости, — думал Эйлер, — какой я агитатор. Неужели эта фрау офицер хочет, чтобы я снова стал солдатом фюрера? О проклятье!" — шептал он про себя.

Голова у Эйлера слегка кружилась — от голода, от усталости. Ноги стали словно бы ватные. Он хотел попросить у этой женщины немного хлеба, но стеснялся это сделать, так же как и оспорить приказ.

— Почему же вы не идёте? — во второй раз повторила Лиза. Она нахмурилась. Что она прочла в глазах Эйлера: мольбу не посылать его в крепость, надежду на снисхождение, просто человеческую тоску?

"Наверно, она передаёт приказ старшего начальника", — решил Эйлер, и это почему-то немного примирило его со своей участью, ибо ему не хотелось думать, что это сама Лиза так жестока, что хочет подвергнуть новым испытаниям его, и так уже настрадавшегося в последние дни.

— Не тяните время, солдат, — сказала Лиза.

Немец-лейтенант уже подходил к стене.

"Ну, будь что будет!" — сказал себе Эйлер и заковылял за лейтенантом.

Он полагал, что войдёт в ворота крепости, но выяснилось, что надо… взбираться на стену по верёвочной лестнице.

После того, что Эйлер пережил за эти дни, ничто уже не могло удивить его. Лестница так лестница! Только бы не свалиться с неё вниз головой, на каменное основание бастиона.

Наверху, на небольшом выступе балкона, немца-лейтенанта встретил толстый полковник. По важному его виду Эйлер решил, что это комендант Шпандау. Лейтенант, едва спрыгнул с лестницы, отдал честь и отрапортовал о прибытии.

— Мы вас заждались, идёмте скорее, там уже все собрались, — сказал комендант. Лицо у него выглядело весьма озабоченным.

Эйлер хотел бы, чтобы его никто не заметил, тогда бы он забился куда-нибудь в глухую дыру. Однако комендант поманил его пальцем за собой.

Через минуту Эйлер очутился в большой продолговатой комнате с голыми бетонными стенами и грубой мебелью. Здесь коменданта и лейтенанта ожидало человек двадцать офицеров и чиновников гарнизона. Сдержанный гул голосов висел в воздухе.