Анатолий Медников - Открытый счет

„Папа!“ — чуть было не вскрикнул Сергей, потому что заметил, как от нервной судороги исказилось на мгновение чуть побледневшее лицо отца.

„Папа, родной! — уже мысленно прокричал Сергей, чувствуя, что сердце его тонет в бурном приливе волнения. — Я понимаю, что это, быть может, самое жестокое напутствие, с которым отец может провожать сына в бой, но я не обижаюсь. Нет, я принимаю этот наказ всем существом своим…“

Так про себя говорил Сергей, стоя навытяжку перед отцом и не в силах произнести ничего, кроме несколько раз повторенного: „Слушаюсь, товарищ генерал, слушаюсь…“

— Да, да, прислушайся. Вот всё, что я могу для тебя сделать, Сергей, всё. Иди! — сказал отец. — Воюй честно. Желаю тебе боевого счастья!

И Сергей вышел из блиндажа. Сколько продолжалась эта встреча? Пять минут? Десять? Двадцать? Сергей тогда потерял ощущение времени. Он только помнил, что повернулся, как положено, кругом, но только через правое плечо, спохватился и снова, исправляя ошибку, повернулся через левое, хотя уже никто не смотрел на него.

Потом как-то глупо для этой минуты и обстановки Сергей прошагал, чеканя твёрдо шаг, за дверью впервые свободно и глубоко вздохнул и козырял всем идущим ему навстречу офицерам.

…Через час Сергей подходил к переправе. Он шёл и вспоминал разговоры в блиндаже комдива и как кто-то обмолвился о прожекторах, которые должны превратить ночь в день и ослепить противника.

„Интересно!“ — подумал Сергей.

Он шагал, прижимаясь к обочине дороги, потому что к переправе колонною, уже не боясь вражеской авиации, шли танки, и Сергей видел, как они по одному медленно и осторожно сползают с насыпи на полотно. Впереди каждого танка двигался солдат с фонариком в руке, показывая водителю направление, и казалось, он приманивает танк, как живое существо, послушно, вполголоса рокочущее мотором.

Что видит и знает командир взвода на фронте? У него нет даже своей карты, перед ним участок траншеи, кусок ничейной земли, за ним, видный в лучшем случае, такой же кусок траншеи вражеской.

Стреляют впереди, слева или справа, и по звуку можно определить, что делается в пяти — десяти километрах в стороне. Есть ещё слухи, „солдатский телеграф“, но на них нельзя полагаться.

И всё же предчувствие большого наступления ещё не обмануло никого. Есть на это сотни точных примет, а главное — неподдельна та атмосфера напряжения, через которую, как током, от сердца к сердцу передаётся ожидание штурма. Зародившись в штабах вышестоящих, оно спускается к нижестоящим и доходит до самой „глубинки“, до самого „передка“, до крайней точки „Малой земли“ на узкой полоске плацдарма.

Лейтенант, командир взвода мало знает, но много чувствует. Сейчас Сергей не сомневался, что начинается решительное наступление на Берлин, ибо отсюда к нему вела одна из кратчайших дорог.

И он подумал о немцах, о тех, кто находился совсем близко на переднем крае противника. Догадываются ли они о чём-нибудь? А что сейчас происходит в Берлине? Трёхмиллионный город! Знает ли он о приближении окончательной развязки всей войны? В разведотделе говорили, что, по их данным, гитлеровское командование ожидает удара со дня на день, хотя газеты и пытаются внушить народу надежду на стабилизацию фронта. Но кто верит газетам?

Сергей смотрел в сторону Берлина. Когда авиация бомбила город, отсюда, с гребня насыпи, были хорошо видны снующие по небу лучи прожекторов и огненные разрывы снарядов. Вот и сейчас на горизонте забегали узкие полоски света и докатился приглушённый расстоянием гул, похожий на отзвук дальнего землетрясения.

„Бомбят!“ — подумал Сергей. Само сознание того, что он видит разрывы бомб над Берлином, волновало его. Он ощущал принадлежность свою к этой могучей силе на берегах Одера. Несколько минут он стоял, впитывая в себя звуки и шорохи необыкновенной ночи и аромат воздуха, настоянного на запахах весенних трав, влажной земли, бензина и горького дымка от танковых моторов, который, подобно туману, стлался над тёмной водой Одера.

Через час после посещения штадива Сергей, миновав переправу, подходил к своему одиноко стоявшему домику. Теперь он знал, что до начала наступления остались считанные часы. Скоро поставят задачу младшим офицерам и солдатам. Сергей взглянул на часы, ему казалось, что стрелки движутся очень медленно, волнение растягивает время.

Самсонов, вернувшийся раньше, встретил Сергея около дома.

— Обошлось, Сергей Михайлович, да, да, обошлось, можешь не отвечать. Вижу по лицу. Ну и добро! Знаешь, друг, война одну имеет хорошую сторону: ошибки быстро смываются… кровью. Всё будет хорошо, я уверен.