Анатолий Медников - Открытый счет

— Да, но всех мужчин, способных носить оружие, мы взяли в фольксштурм, остальных на рытьё траншей. Лёд на Одере взорвали, а мосты на плотинах подготовлены к взрыву.

— Что ж, неплохо, фюрер, я думаю, останется доволен. Геринг был у вас? — спросил Дениц, вспомнив усмешку Гитлера, когда речь зашла о рейхсмаршале и его замке.

— Неделю назад, осмотрел город и свой замок.

— Он уже эвакуировал свои сокровища? — иронически осведомился Дениц.

Он-то хорошо знал Германа и Эмми Геринг, семейку, пожалуй, самых грандиозных воров во всей империи. Особой их страстью было искусство. Геринг как-то сам сказал Деницу, что свою картинную галерею в Каринхалле он поставит в один ряд с Лувром, Британским музеем и Эрмитажем. О том, как он это сделает, Геринг не распространялся.

Но увы! Каринхалл находился на расстоянии выстрела из дальнобойного орудия.

«Интересно, куда сейчас перевезёт свои картины Герман?» — подумал Дениц, но спросил о другом:

— Рейхсмаршал посетил линию фронта?

— Да, и выступил перед солдатами. Я слышал, — добавил Мунд, — как потом солдаты говорили: «Раз уж такие высокопоставленные лица приходят к нам, то этот участок действительно очень серьёзный».

— Это хорошо, но пусть они также знают, что сзади стоят войска СС, которые в случае бегства перестреляют их, как куропаток.

— О, это они знают, — сдвинул свои гусеницы Мунд. — Немецкий солдат благодаря нашему фюреру лишён размагничивающих иллюзий!

Дениц промолчал. Странно, что ему вспомнился один давнишний разговор с Герингом, ещё в начале войны. Они сидели где-то за бутылкой вина, и Геринг поведал ему о своей мечте когда-нибудь сделать так, чтобы остались жить только белокурые немцы, а темноволосых немцев постепенно уничтожить.

— Но это, конечно, не сразу, не сейчас, потом, в будущем, — прошептал ему Геринг на ухо. — Это пока ещё только моя заветная мечта! — повторил он.

Дениц тогда удивлённо посмотрел на Геринга — неужели он так пьян, что болтает такое?

— Ну, ну, мой дорогой, будем считать, что я ничего не слышал, — сказал Дениц.

— А я могу повторить, — Геринг стукнул по столу своим тяжёлым, как гиря, кулаком.

— Это уж слишком, мой дорогой рейхсмаршал!

Дениц принуждённо рассмеялся, как бы превращая этим странный разговор в пьяную шутку.

Но всё-то дело было в том, что Геринг, кажется, не шутил. Да, он определённо тогда не шутил.

Сам Дениц был шатен. Но вот этот штурмбанфюрер темноволос. «Хорошо, чёрт побери, что он не знает о мечте Геринга. Нет, всё это было уже бредом! Геринг просто надутый болван, болтун и прохвост, — решил Дениц, — и вот печальный результат: мы обороняемся на Одере».

— Поедем к фронту? — спросил Мунд, пристально вглядываясь в хмурое лицо гроссадмирала. — Солдаты вас ждут с нетерпением.

Он определённо раздражал, этот «чёрненький», своим настойчивым желанием вытащить Деница поскорее в первую траншею, как будто бы Дениц и сам не знал, что и когда ему делать.

— Нетерпеливым не место на фронте. Немецкий солдат всегда терпелив, майор! — резко и сухо ответил Дениц и пошёл к своей машине.

От города до фронта было совсем недалеко. Пришлось оставить машину в укрытии и пойти пешком, когда показались пойма реки и канал, ограждённый береговыми дамбами. Правый берег, занятый немецкими войсками, был высокий, господствовал над местностью, а если учесть ещё и то, что пойма реки была затоплена, на дамбах разрушены мосты и шлюзы, форсировать русским это водное пространство было весьма и весьма затруднительно.

Встретивший Деница на своём командном пункте командир дивизии морской пехоты генерал-майор Шури объяснил систему укреплений и заградительного артиллерийского огня. Первая позиция, за ней, в глубине двух километров, — вторая позиция. Много артиллерии. Крупные калибры. Бетонные доты, врытые в землю танки! Здесь чувствовалась сила! Солдаты крепко сидели в обороне за весенними, серопенными водами разливающегося Одера.

— Огневой мощи у нас достаточно! — сказал Шури.

— И крепкие части. Морская пехота — это отборный людской материал! — похвастался Дениц.

Настроение его стало улучшаться.

— Русские обломают зубы об этот оборонительный орешек, — сказал Шури.

— Приятно видеть в вас такую преданность долгу, генерал, — улыбнулся Дениц.

Несмотря на протесты Шури, пренебрегая опасностью, он всё же решил пройти вдоль первой траншеи.

— Я такой же солдат фюрера, как и все! — громко произнёс Дениц, рассчитывая, что его слова услышат офицеры из штаба дивизии и передадут солдатам, как крылатую его, Деница, фразу.