Аксель Сандемусе - Былое — это сон

Готтентоты и бушмены исключаются из общего правила, но сочинять Протоколы Сионских Мудрецов им запрещается.

Закон лишается силы, если человеку трудно найти партнера, не имеющего связи с его расами. Посмотреть бы, что из этого получится.

Это жирное чудовище из Грана по имени фру Осебё еще доставит мне много неприятностей. Восемь дней назад ко мне в отель явились два инспектора полиции.

Они начали допрашивать меня о моих данных (значит, ваше настоящее имя Юханнес Торсен?), наконец я сообразил, куда они клонят, и потребовал объяснений. Получить их оказалось непросто, и я предложил отправиться на такси в американское консульство.

Нет, нет, они просят дать им всего несколько показаний, и дальше разговор пошел в самых вежливых тонах.

Найден тот самый револьвер, — вероятно, я уже читал об этом, — и, естественно, дело вновь привлекло интерес. Карл Торсен уже дал о себе знать. Между прочим, почему я не попробовал связаться с братом?

Да так, мне и в голову не пришло.

Они призадумались и выразили удивление, так сказать, кое-какие личные соображения. Ведь я жил некоторое время в Гране? С кем я дрался в ночь на 6 октября?

Ни с кем.

У них есть свидетель — работник с соседней усадьбы ночевал у Нирюдов в конюшне, он выходил ночью во двор. В моей комнате шел разговор, работник узнал мой голос. Я спрашивал об Антоне Странде, о том, кто его убил. И сразу же начался страшный шум, скорей всего драка. Дул сильный ветер, шел дождь, работник человек старый, он вернулся к себе и лег.

Я сказал, что не могу дать никаких показаний.

Подумав немного, они сказали, что одна дама никак не могла заснуть и вышла пройтись. От Нирюда за ней все время кто-то шел. Она не может утверждать, что ее преследовали, но тем не менее от Нирюда за ней кто-то бежал.

Про это я ничего не знал.

Они помолчали, а потом спросили, не заходила ли эта дама, фрекен Холтсмарк, в тот вечер ко мне.

Я спросил, чьи это инсинуации, и наконец извлек на свет божий фру Осебё. Я ответил, что фрекен Холтсмарк у меня не было.

Наконец дошло и до Йенни Люнд. Я провожал ее утром к первому поезду.

Да, совершенно верно.

Они спросили, долго ли она находилась в Нирюде.

Я зашел в тупик и ответил, что не могу дать никаких показаний.

Понимаю ли я, что меня могут вызвать на судебный допрос? Не лучше ли покончить с этим без огласки?

Я спросил, начался ли уже пересмотр дела? Иначе на каких основаниях меня пригласят на судебный допрос? Сейчас не существует дела под названием «Убийство в Йорстаде». Оно закончено.

Это необходимо только для проформы.

Я сказал, что по йорстадскому делу мне ничего не известно, по крайней мере, не больше, чем всем остальным. Но убийство произошло в доме, где протекало мое детство, а убийца приходится мне братом. Я прибыл в Норвегию на другой день после убийства, с Йенни Люнд и ее семьей я познакомился позже. Если припомню что-нибудь еще, что, на мой взгляд, сможет их заинтересовать, я сразу же позвоню.

Они снова напомнили, что я не посетил своего брата. Немного странно, не правда ли?

Нисколько.

Мы вежливо расстались. Я проследил, чтобы они спустились на лифте вниз, а потом позвонил Йенни. Она обещала безотлагательно, никуда не заходя, встретиться со мной в маленьком ресторанчике на Бюгдё-Алле.

В такой спешке не было необходимости. Полиция навестила нас одновременно, не такие уж они дураки.

Йенни умна. Она правильно рассчитала, что я им отвечу. Ну и, разумеется, ей вовсе не хотелось обнародовать тот факт, что ее обманули. Она ни словом не обмолвилась о другой женщине, сказав, что сама была у меня весь вечер. Она отнеслась ко всему хладнокровно и объяснила, что набросилась на меня с кулаками и получила сдачи.

Вечерние газеты уже откликнулись на эту историю, однако не называя имен. Один свидетель по делу Карла Торсена встретился в одном местечке в Хаделанне с его родственником, и между ними произошла ссора. Один человек слышал подозрительные замечания об Антоне Странде, полиция расследовала это дело, но ничего серьезного не обнаружилось.

Обсуждался также и найденный револьвер, я прочел несколько дельных и менее дельных предположений.

Теперь я встречаюсь с Сусанной очень часто, но когда сажусь писать об этом, оказывается, что я способен лишь тупо глядеть на бумагу.

Недавно мы с Йенни сидели в «Уголке», незадолго перед тем она виделась со своим отцом. После таких встреч она могла говорить только о нем.

Этот человек мне уже порядком надоел, много раз он просил у меня денег взаймы. В первый раз — две тысячи. В последний — несколько сотен до завтра. Он получил эти несколько сотен, но даже не вспомнил о них, когда мы с ним встретились через неделю. Тогда я позволил себе мальчишескую выходку: отправил несколько сот крон от его имени его бывшей жене.