Виктор Пшеничный - Архангельские рассказы

Солнечно, погода отличная, внизу город, дельта реки, протоки, острова, протоки, острова. Пролетаем Северодвинск — и вот мы над лесом. Хорошо видны озёра, ручьи, речки. Лес исполосован гусеницами трелёвочников, лесные делянки и вырубки завалены брошенными перекорежёнными брёвнами, лесорубочными отходами. В воздухе мы меньше часа — и вот уже посадка.

На пыльном скрипящем автобусе добираемся до города Онеги. Городок в устье реки Онеги показательно провинциален и невелик. Через пару часов мы, уже в другом автобусе, едем вдоль Онежской губы Белого моря на север по грунтовой пустынной дороге. Редкие встречные машины густо пылят. В Кенде выходим из автобуса, осматриваемся. Обмелевшая, заваленная валунами река Кенда, по берегам большие, добротные бревенчатые избы, магазин, почта. Поразительное деревенское спокойствие и летняя безмятежность. По берегу, кое-где на отмели, лодки. До Онежской губы вниз по речке несколько километров.

Только стал я присматриваться, у кого бы расспросить, где найти нам егеря, как из-за здания магазина показался мужик средних лет в военной, цвета хаки, вылинявшей гимнастёрке и галифе, в резиновых сапогах. Он энергично махал нам рукой, гостеприимно улыбаясь, приглашая к знакомству. Поздоровавшись за руку, Николай повёл нас в дом, расположенный за магазином на берегу реки. Его жена, приветливая, спокойная женщина с пышными светлыми волосами, любезно пригласила за стол. Свежеиспечённые шаньги, уха из камбалок и наваги, варёные яйца, отварной картофель, солёные огурцы — радовали нас аппетитными запахами. Добавив на стол колбасы и бутылку водки из наших припасов, мы с удовольствием приступили к еде. Гостеприимные хозяева несколько насторожённо расспрашивали, что нас интересует, на какое время приехали, какая помощь нужна.

Когда они узнали, что нас интересуют только рыбалка и безмятежный отдых в лесу у озера, что мы не имеем никакого отношения к егерской госслужбе, супружеская пара заметно успокоилась, и лёгкая насторожённость в отношениях окончательно исчезла. После второй бутылки водки, выставленной хозяйкой, обед перешёл в ужин, дневные хлопоты, усталость дали о себе знать — стало клонить в сон.

Романтик Дима попросился спать на сеновале, меня уложили в летней пристройке на старинной железной кровати с блестящими шариками на спинке.

Утром, после завтрака, мы отправились по указанной нам дороге, которая незаметно перетекла в тропу, бегущую по росистому лугу, а когда мы вошли в лес, превратилась в скромную лесную тропинку, которая то выходила к берегу быстрой речки Кенды, то ныряла в густые лесные заросли в стороне от речного шума, а временами пропадала в густой траве и ягодниках.

Мы двигались на восток среди громадных разлапистых сосен и высоченных ёлок с толстыми замшелыми стволами. Тропинка перевита змеевидными корнями деревьев-гигантов. Мелколесья, подроста между ними почти нет. Местность холмистая, склоны холмов переходят в светлые прогалины и луговины, и поэтому идти нетрудно, и глазу свободно и радостно от волшебных картин заповедного леса. Вот тропа круто повернула вправо и выходит из леса на берег озера, и почти сразу видим светлые стены свежесрубленной избы, пахнущей сосновой смолой. Изба большая, с печью, нарами, столом, скамьями и полками для припасов. В ней спокойно переночуют шесть — восемь человек. Справа от входа к стене прислонились три длинных ошкуренных, высушенных и оснащённых берёзовых удилища. Рядом, в глубокой промоине с каменистыми берегами, быстрый шумный ручей, впадающий в озеро.

Если посмотреть с высоты птичьего полёта, то станет видно, что озеро Кенда и река Кенда — это один и тот же водный поток, который блуждая среди небольших пологих сопок, с едва заметным течением, и двигаясь в сторону Онежской губы Белого моря, прикидывается озером, а ближе к морю, на более крутых склонах, превращается в горную пенистую речку с шумливыми водопадами и загадочными омутами и плёсами, среди хаоса больших и малых камней. Рядом с избой в маленьком заливчике приткнулся к берегу небольшой плот из пяти толстых сосновых брёвен.

Вечером ужинаем на улице у кострища. Дымом от костра пытаемся отогнать комаров, любуемся небесными переливами света от незаходящего летнего солнца. Разговор вяжется вокруг географии этих мест: река Онега, Онежский район, соседняя Карелия, Соловецкие острова, Онежское озеро, город Петрозаводск, Кольский полуостров. Оказывается, Дима в детстве жил недалеко от этих мест на станции Чупа в Карелии, на железнодорожной ветке Ленинград — Петрозаводск — Мурманск. Мои детские годы тоже связаны с Карелией, с Петрозаводском, с местечком Лахденпохья на Карельском перешейке на Ладоге. Наши детские воспоминания о Карелии чудесно переплетаются с сегодняшними впечатлениями.