Гэри Шмидт - Беда

– У меня теперь есть собака, – сказал Генри.

Санборн оторвался от карточек с записями об опасностях, которые несет с собой ядерная энергия.

– Твои предки разрешили тебе завести собаку?

– Да, разрешили. Ну, почти. Думаю, окончательно это зависит от того, что она в ближайшие дни сделает с домом.

– Какой породы?

Генри пожал плечами.

– Не знаю.

– А кличка у нее есть?

– Разумеется. Ее зовут Чернуха.

Санборн иронически поднял бровь.

– Чернуха? Почему?

– Потому что она черная.

– Что это за идиотизм? – сказал Санборн. – Ты бы еще назвал ее Брехней, потому что она брешет.

– Если тебе охота издеваться над чужими именами, – сказал Генри, – может, стоит сначала подобрать себе какое-нибудь поприличнее?

– А если ты даешь кличку собаке, – ответил Санборн, – может, стоит сначала немножко напрячь мозги?

– Ей нравится «Чернуха».

– Ну конечно, она подошла к тебе и сказала: «Я в полном восторге от тупого имени, которое ты мне дал, и меня совсем не смущает, что все вокруг будут принимать моего хозяина за слабоумного».

– Никто не будет принимать меня за слабоумного.

Санборн с грустью посмотрел на него.

– Вот идет собака. Черная. «Надо назвать ее Чернухой! Так оригинально! Слышишь, Чернуха? Иди сюда, Чернуха!»

– Пожалуй, я тебя сейчас отделаю, – сказал Генри.

Санборн отложил карточки, так и не приведя в порядок свои записи об опасностях, связанных с использованием ядерной энергии. Потом сунул руку в карман и вытащил пару десятицентовых монеток.

– Сначала позвони друзьям и скажи, что нужна помощь.

Когда мать Генри приехала их забирать, они выясняли на практике, может ли Генри обойтись без посторонней помощи. Увидев машину, они отряхнулись, подняли разбросанные учебники, собрали карточки с записями, в которых стало еще меньше порядка, и залезли на заднее сиденье. Кивками поздоровались с матерью Генри, она кивнула в ответ – прямо как мистер Дисалва, – и потом всю дорогу никто не проронил ни слова. Наверно, она провела целый день в больнице, подумал Генри, а что после этого скажешь? Хоть бы радио включила, и то было бы легче.

Когда они подкатили к дому Бригемов, Санборн легонько ткнул Генри в плечо и вылез из машины. «Спасибо, миссис Смит», – сказал он. Мать Генри кивнула и включила сцепление. Но не успели они отъехать от тротуара, как из дома вышла мать Санборна. Генри услышал, как его собственная мать вздохнула, опуская стекло.

– Как ты, Мэри? – спросила мать Санборна. Она отвела руку с сигаретой подальше от окна.

– Нормально, – сказала мать Генри. – Спасибо.

– Я слышала, этого парня, камбоджийца, обвиняют в покушении на убийство.

– Может быть, – ответила мать Генри. – По-моему, это был несчастный случай.

– Ну, не знаю, – сказала мать Санборна. – Есть и другое мнение. Это ведь такой народ… – Она покачала головой. – Пора с ними что-то делать. А как Франклин? Есть новости?

– У Франклина все нормально, – сказала мать Генри. – Врачи продолжают надеяться.

– Вот и отлично, – сказала мать Санборна.

– Да, отлично, – повторила мать Генри.

Генри чуть не засмеялся вслух.

Они тронулись. Опять тишина, если не считать дорожных звуков.

– Отлично? – вырвалось у Генри.

– А что я ей еще скажу? – быстро ответила мать. – Что я просидела в палате моего сына шесть часов подряд и он даже ни разу не пошевелился? Что, когда доктор Джайлз раскрыл ему веки и посветил в глаза, зрачки не расширились и на миллиметр? Что мой сын издает звуки… такие звуки, каких не услышишь ни от одного живого человека? По-твоему, я должна была сказать ей, что его культя до сих пор кровоточит? Что медсестрам приходится переодевать его каждые два часа, потому что он даже не способен воспользоваться уткой? По-твоему, я должна была сказать ей все это, да, Генри?

– Ты могла сказать, что он очнулся и произнес «Катадин».

Мать покачала головой. Она сдерживала слезы.

– Это ничего не значит, – прошептала она.

Генри замолчал, прислонив к стеклу тяжелую голову, но сердцем он все равно не мог согласиться с тем, что «Катадин» ничего не значит. У сердца своя мудрость.

Когда он впервые увидел ее в Лонгфелло, ее взгляд скользнул по нему, как по пустому месту, как будто он был всего-навсего одним из учеников, которых она не знала и знать не хотела. Но потом ее глаза вернулись обратно, и она подошла к нему.

«Ты тот самый…»

Он кивнул.

«Первый раз вижу, чтобы ты спустился с небес на землю».