Виктор Галданов - Разберёмся по‑семейному

Казиев снова фыркнул.

— Что‑то ты разболтался, керя. Несешь всякий вздор. Что‑бы ты больше не мучился, скажу тебе, что я никогда не владел этой машиной и представления не имею, чья она. У меня есть личные мотивы, чтобы накрутить хвост этому жидёнку. Пусть думает, что нам нужна его телега. Это часть общего плана.

Криво усмехнувшись, Барский глубоко затянулся сигаретой.

— Возможно. Только имей в виду, Ризван, что, если между этой телегой и золотом есть хоть какая‑то связь, если есть хоть какая‑то зацепка, способная позволить ему узнать, где оно сейчас, то он это уже обнаружил. Он ведь не просто еврей, а умный еврей, шахматист, математик и технарь. Он эту тачку разобрал по винтику и снова собрал. И если он что‑нибудь нашел, то, скорее всего, не сразу понял. Что это могло быть? Какой‑то план? Это вполне возможно, потому что Гришка выдрал все рисунки из рам, когда обыскивал гнездышко этой девчонки. Это должно быть что‑то очень небольшое.

Казиев уставился на него с яростью.

— Этот Лифшиц — сообразительный парнишка, — продолжал Барский. — Не даром же он придумал компьютер, который стоит в десять раз больше всего твоего золота. Он аналитик, программист. Допустим, он нашел карту острова сокровищ, и сразу не понял, что это. А в это время бывший главный мафиози столицы как раз начал подсылать к нему своих людей и предлагать сумасшедшую цену за машину. Думаю, ему не сложно было сопоставить это и отправиться самому на поиски сокровищ. Как тебе схема?

Теперь Казиев с яростью смотрел на Слизняка. Арнольд Гершкович жевал сигару и, нахмурившись, разглядывал их обоих. Казиев махнул синеносому.

— Всё, братва, разговор закончен. Больше он ничего конкретного не знает. Разберитесь с ним и заканчивайте разговор.

Пистолет синеносого снова обрушился на череп Барского. Пока его тащили из комнаты, Барский старался не упасть.

За дверью его уже ждал Сашка Крот, нетерпеливо похлопывая дубинкой по ладони. Он взглянул на синеносого и его партнера.

— Ну, как?

— Давай, сделай так, чтобы ему жизнь медом не показалась, — кивнул синеносый.

Барский попытался уклониться от удара дубинкой. Но удар пришелся по лбу, и он почувствовал, как лопнула кожа. Перед глазами вспыхнул ослепительный свет, потом все залило красным. Следующий удар пришелся по шее. Он упал.

Сначала его били по почкам, и только через десять минут он перестал что‑либо чувствовать.

Вонь и дым не давали ему дышать. Барский решил, что он в сортире и сортир этот горит. Инстинктивно он попытался отползти в безопасное место, но при первом же движении на него обрушилась волна боли. Казалось, что все его тело раздроблено и размозжено, а вместо головы большое разбитое яйцо. Он собрался с силами и попытался осторожно приподнять это яйцо, крепко зажмурив глаза. Когда тошнота прошла, он открыл их.

Он валялся на свалке. Над тлеющей слева от него мусорной кучей поднимался вонючий дым. Неподалеку бродячий кот бился с крысой. Он был рад, что кот оказался рядом, потому что еще одна здоровенная крыса сидела в двух метрах от него, разглядывая его своими крохотными глазками.

— Спасибо тебе, храбрый кот, — пробормотал он. Барский потряс головой и начал осматриваться. Руки и ноги двигались. Весь он был измазан сажей и пеплом, и ему казалось, что все это въелось в его кожу. Он перекатился на живот, постарался встать и чуть не упал.

— Ну, браток, кто‑то очень не любит тебя.

Барский приподнялся и взглянул на говорившего. На низкорослом коренастом мужичке была выгоревшая рубашка, джинсы заправлены в сапоги. В руках он держал потрепанную шляпу и толстый свитер. Его испещренное морщинами темное лицо походило на кусок грязи. Совершенно неожиданно на нем блеснули белоснежные зубы, когда он улыбнулся Валерию.

— Меня многие не любят, — слабо отозвался тот.

Темные глаза мужичка остановились на нем.

— Ну ты здоровяк, брат. Чтобы так тебя отделать, нужно было много народу.

Барский попробовал шагнуть, но сразу же споткнулся. Собеседник подхватил его и положил его руку себе на шею.

— Давай, надо же выбираться отсюда.

— Да. Я бы очень напрочь.

Барский ощупал карманы. Ключи и бумажник были на месте. Опираясь на плечо своего спутника, порой повисая на нем, Барский дотащился до края свалки, где на деревянных подставках стоял старый автобус прозванный в народе «буханкой». Из его заднего окна торчала труба печки, окна были забиты досками и фанерой.