Жорж Коншон - В конечном счете

— Не думаю, чтобы он нуждался в возбуждающем, — пробурчал Брюннер, медленно развертывая салфетку, и, откашлявшись, продолжал: — Простите меня, дорогая, но поскольку мы все собрались, я хотел бы сказать несколько слов…

— Нельзя ли немного отложить этот разговор? спросил Марк.

— Я тоже так думаю, — сказал Женер. — Вы голодны, Марк?

— Умираю от голода.

— Отлично, — сказал Брюннер.

— Ах, молодость! — проговорил Женер, обращаясь к своему кузену. — Помнишь наше детство? Каникулы, пляж… Помнишь Кабург? Этот городок так нравился моей матери. Там все было как у Пруста. Мне казалось, что коридоры гостиницы…

— Кабург — грязная дыра, — перебил его Брюннер.

— Этьен, — строго спросил Брюннер, как только все четверо расселись, держа в руках чашки кофе, в очень красивой гостиной господина Женера (фотографии этой гостиной были даже помещены в журнале «Конессанс дез Ар»), — вам не кажется, что вы совершили самую крупную ошибку в своей жизни?

— Простите, — ответил Марк, — но я еще не рассматривал этого вопроса в таком аспекте.

— Однако это весьма важный аспект, — продолжил Брюннер, — и вам было бы очень полезно над этим задуматься. Чего вы надеетесь добиться?

— Ничего. Во всяком случае, я не преследую никакой личной выгоды.

— Так что, это месть, просто месть?

— Нет, отнюдь нет.

— Прекрасно. Ибо, если бы это была месть, то я бы преподал вам, Этьен, одну истину, которую вам было бы полезно усвоить: вполне естественно, а иногда даже достойно мстить врагам, но при условии, что тем самым ты не губишь своих друзей.

— Боюсь, что я вас не совсем понимаю, — сказал Марк.

— Однако это совершенно ясно. Господин Женер уступил свой банк Драпье, и тот, естественно, вправе ожидать известной… ну, что ли, лояльности по отношению к себе. Так вот, что бы вы сейчас ни предприняли против Драпье, все ваши действия он будет истолковывать, хотите вы того или нет, как инспирированные Женером.

— Понимаю, — сказал Марк. — Признаться, мне никогда не приходило в голову, что банк можно сравнивать с бакалейной лавочкой.

— Постарайтесь на этот раз обойтись без колкостей. Обратите внимание, что я к ним не прибегаю. Значит, для вас это вопрос принципа?

— Да. Для меня это вопрос принципа.

— Это не ответ, — сказал Брюннер. — Этот глупый ответ не ответ.

— Однако для меня, — сказал Марк, — это единственно возможный ответ.

Бетти Женер встала и налила всем еще кофе. Брюннер с раздражением следил за ней взглядом.

— Обратимся к фактам. Простите нас, Бетти, но мы здесь, так сказать, в кругу семьи. И я полагаю, пришло время выяснить до конца некоторые вещи. Вы знаете, как высоко я ценю нашего молодого друга. Это человек исключительно способный, блестящий, я бы сказал, выдающийся. Все это очевидно, и нет нужды говорить ему комплименты.

— Безусловно, и я был бы вам весьма признателен, если бы вы поскорее покончили с этим вступлением, — сказал Марк.

— Охотно. Тем легче мне будет сказать, что, по моему мнению, ваш характер не на высоте вашего интеллекта. Если бы я вас не знал, то без колебаний заявил бы, что вы вели себя сегодня утром, как хулиган. Есть вещи, которые делать непозволительно. Вас должны были бы этому научить. Сколько я ни роюсь в памяти, я не могу припомнить, чтобы генеральный секретарь восстанавливал совет против председателя. Это беспрецедентно! Может быть, ты, Альфонс, знаешь такой пример?

— Да нет, — ответил Женер.

— Теперь, Аль, я хочу задать тебе один вопрос: ты считаешь, что Этьен поступил правильно?

— Я предпочитаю не отвечать на этот вопрос.

— Но мы ведь в кругу семьи.

— Я предпочитаю не отвечать на него даже самым близким, даже самому себе. Я давно уже задаю себе этот вопрос и…

— Отвечай без уверток, Аль. Ведь мы с тобой об этом говорили и, помнится, пришли к единому мнению, не так ли? Я понимаю, ты щадишь чувства Этьена, но на сей раз тебе придется высказаться со всей определенностью. Считаешь ли ты его поведение приличным?

— Нет.

— Превосходно! — воскликнул Брюннер. — Я прежде всего хотел, чтобы ты высказал ему свое осуждение.

— Вот как? — спросил Марк. — Осуждение?

— Нет, — сказал господин Женер. — Ничего подобного. Меня шокирует только одно обстоятельство…

— Об этом мы потом поговорим, — перебил его Брюннер. — Нам нужно обсудить немало вещей, поэтому давайте придерживаться определенного порядка.

— Послушайте, господин Брюннер, — сказал Марк, — у меня нет никаких оснований придерживаться вашего да и вообще какого-бы то ни было порядка. Вот уже шесть месяцев как я не работаю с господином Женером. Я предпочел бы об этом не напоминать, но, поскольку это обстоятельство кажется вам совершенно несущественным, я вынужден обратить ваше внимание на то, что многие вопросы я могу теперь решать по своему собственному разумению.