Орхан Кемаль - Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы

— Тебе доверил, а отцу не доверяет, — не выдержал Нух.

— А ты как думал? Тебе известно, что такое служащий, окончивший курсы?

— Сторожа — это тебе не служащие! — возмутился албанец. — И потом, что толку от этих курсов? Мы в свое время о-го-го, не такое умели. Сколько судебных дел прошло через мои руки!..

— Значит, вы тоже изволили быть служащим? — спросил Муртаза, сразу изменив тон.

— А что ныне служащие? Что ныне судопроизводство? Детские игры!.. В наше время не существовало всей этой дребедени: пишущие машинки и прочие штучки-дрючки. Протоколы мы писали от руки, и постановления суда, и извещения, и повестки, и все прочее писалось от руки. Напишешь постановление суда, положишь его перед судьей — он только руками разведет да скажет: «Ай да Якуб-эфенди, ты превзошел нас, судей», — и тут же подмахнет, буквы не исправив.

Муртаза пришел в восторг и воскликнул:

— Вот это да, выходит, вы тоже кончили курсы?

— Не кончали мы никаких твоих курсов-мурсов!.. В наше время не было всех этих глупых затей.

— Но научились, следовательно, от старших…

— Еще бы! Уж мы уму-разуму научились, всю премудрость превзошли!

— Слышь, приятель, какие прочувственные, верные слова говорит господин служащий! — воскликнул Муртаза, обращаясь к Нуху.

Контролер насупился и мрачно изрек:

— А ты, друг, поменьше слушай! Самим собой будь! Знаешь, все они…

— Кто они?

— Ну, технический директор, он, другой, третий… Все они умеют говорить… И нашим и вашим!

К словам Нуха Муртаза отнесся с недоверием и даже неодобрением и сердито поглядел на него. А учетчик как бы невзначай спросил:

— Вы, если не ошибаюсь, и в публичном доме служили?

— Да, было дело, — вздохнув, ответил Муртаза, — потому что и в публичных домах не стало порядка и дисциплины, вот и послали меня туда для исправления положения. Подумали, прикинули мои начальники, вызвал меня комиссар, вижу, он переживает… А почему?.. А потому, что неохота ему меня из участка отпускать. Потому что и он окончил курсы, получил хорошие уроки от старших, дело понимает как следует… Глянул я ему в лицо и говорю: «О чем думаешь, печалишься, мой комиссар?..» А он головой качает и говорит: «Если я не буду думать, Муртаза-эфенди, кто же еще в участке думать станет?» — «Так что тебя заботит?» — «Нарушилась дисциплина в публичных домах, — говорит комиссар, — не стало там порядка, надо дело это поправить…» — «Не изволь расстраиваться, мой комиссар, с твоего разрешения это мы в двадцать четыре часа исправим, будет там и дисциплина, и порядок!» — «Сомнения в этом нету, — говорит комиссар, — да не хочется мне участок без тебя оставлять, вот о чем я думаю…» А я ему говорю: «Не изволь расстраиваться, мой комиссар, служба прежде всего, это наш священный долг!..» И стоило мне только получить документ и назначение туда, как затряслись проститутки, задрожали! И впрямь, допустимо ли, чтобы они на весь дом хохотали, чтоб не вставали для приветствия, когда клиент входит?.. Я не смотрел на то, что они создания аллаха, как огреешь кого резиновой плеткой, так быстро пересчитают звезды на небе!..

— Не забывай, здесь тебе не публичный дом! — не выдержал Нух.

— Ну и что?

— А то, что фабрика здесь, и рабочие тебя быстро к порядку призовут. Так ведь, Якуб-эфенди?

Учетчик кивнул.

Муртаза с угрожающим видом поднялся.

— Ты запомни как следует: пусть ложка сломается, но я от плова не откажусь, так и знай!

— Мое дело тебя предупредить, а там как знаешь, — ответил Нух, поднимаясь.

— Не нуждаюсь я в советах! Прошел курс обучения… Я еще поговорю со всеми!

— Может, и со мной поговоришь?

— Со всеми, кто станет нарушать дисциплину!

— Значит, ссоры не миновать…

Муртаза не ответил, лишь вопросительно поглядел на Нуха. Они вышли из конторы учетчика и направились к бухгалтерии. Немного погодя к учетчику заглянул мастер из хлопкоочистительного цеха. Небольшого роста толстяк вкатился в каморку и спросил:

— Что за тип тут у тебя околачивался, Якуб-эфенди?

Учетчик рассмеялся.

— Кто он, скажи ради аллаха.

— Ваш новый надзиратель!

— Какой еще надзиратель? Одного нам, что ли, мало?

— Видно, мало.

— Брось шутить, Якуб-эфенди, правда, кто он?

— Ей-богу, надзиратель! Дисциплина ослабла, видите ли, на фабрике, вот твой Кямуран и позаботился, у полицейского комиссара выпросил солдафона, который курсы окончил…

— Ай-ай-ай, этого еще не хватало. Ну и дальше?

— А дальше комиссар прислал этого типа.