Александра Маринина - Ад

Ворон захлебывался слезами и сморкался в крыло. Камень удрученно молчал. Да и что тут скажешь? Такого поворота он никак не ожидал. Он все надеялся, что вот-вот из Лондона вернется Леля с мужем, желательно беременная, и Денис с Юлей останутся навсегда в семье Романовых, и снова у Любы и Родислава будет полная семья с детьми и внуками. Камень хорошо помнил самое начало, когда они только присматривались к будущим героям, и Ворон рассказывал о загородном доме, где за большим столом сидят не то двенадцать, не то десять человек «в возрасте от двадцати до шестидесяти», в том числе Люба с Родиславом, и все ждал, когда же настанет черед этого чудесного эпизода, чтобы можно было порадоваться. А теперь, похоже, все будет выглядеть совсем не так.

— И что дальше было? — осторожно спросил Камень.

— Они съездили в Лондон, повидались с Лелей. Леля что-то учуяла, она же у них чувствительная, даже была с матерью более внимательна, чем прежде, и все спрашивала, не болеет ли она, но Люба отнекивалась и рассказывала о зимнем авитаминозе и об усталости от эпопеи с домом. В конце концов Леля поверила и вроде бы успокоилась и даже с гордостью показывала родителям поэтический сборник с ее иллюстрациями. Она не забросила занятия рисованием и вполне преуспела в этой области, даже гонорар получила. Вернулись они в Москву, Любе назначили день операции, и ей пришлось все рассказать Родиславу.

— И как он отнесся?

— Испугался, конечно. Впал в панику, его даже рвало. Давно уж такого за ним не наблюдалось. Потом начал судорожно метаться, поднимать на ноги всех знакомых, в первую очередь Аэллу, чтобы нашли самых лучших врачей. Он все никак не мог поверить в окончательность диагноза и надеялся, что найдется самый лучший и самый умный доктор, который скажет, что все не так и Любину болезнь можно легко вылечить. Он таскал Любу на консультации к самым крутым специалистам, но все они говорили одно и то же. Ну, и где-то дня за три до операции Романовы собрали в своем доме друзей и близких. Любочка попросила Родислава позвать гостей, хочу, говорит, еще побыть хозяйкой дома, пока есть силы.

— И кого собрали?

— Да всех, кого обычно. Аэллу с Кириллом позвали, Тамару, Бегорского, Ларису с Василием и детьми, Дениса с Юлей, которые уже в Москву съехали, — Ворон несколько оживился и принялся передавать сцены в лицах. — Это как раз и было то загородное сборище, про которое я тебе в самом начале рассказывал, помнишь?

— Помню. А я все жду, когда ты до него дойдешь.

— Ну вот, дошел. Очень славно они все посидели, поговорили, посмеялись даже, хотя все уже знали про Любину болезнь.

— А ты, помнится, что-то про любовь бормотал, когда про эту сцену говорил, — напомнил Камень. — Кто-то кого-то любит, или не любит, или не верит… В общем, что-то невнятное.

— Это тогда было невнятное, а теперь очень даже понятно. Значит, смотри, — Ворон устроился поудобнее, чтобы можно было загибать перья, не теряя равновесия. — Аэлла любит Кирилла, но сама об этом не догадывается, она уверена, что ей просто хорошо с ним, удобно и пусть он будет рядом, если ему так хочется. А Кирилл ее любит, но знаешь, как-то по-отечески, хоть она и старше его. Он к ней относится как к неразумному ребенку, которого надо опекать и оберегать, а то он глупостей наваляет. Теперь дальше: Тамара и Бегорский. Он точно знает, что любит ее, и терпеливо ждет, пока она дозреет.

— А она? — с интересом спросил Камень.

— Ну, она-то уверена, что никогда никого, кроме своего Григория, полюбить уже не сможет. И сама не замечает, что все больше проникается чисто женским интересом к Андрею. Она его всю жизнь любит как друга, а теперь в ней и другое просыпается, но она пока ничего не замечает.

— А дальше что будет? Они поженятся?

— Эк ты хватил! — фыркнул Ворон. — Я настолько дальше-то еще не смотрел. Ты меня не сбивай, я тебе про весну восьмого года рассказываю. Василий обожает свою Лариску, надышаться на нее не может и насчет третьего ребеночка разговоры заводит, очень ему хочется много детей. А Лариска все счастью своему не верит, что ее, мать-одиночку, хоть и с квартирой, но без особых доходов, взял замуж такой работящий, добрый и непьющий мужик. Ей все кажется, что это вот-вот кончится. Никак она в Васину любовь поверить не может. Ну, с Юлей и Денисом все более или менее ясно, они друг друга так давно любят, что никакие сомнения их не гложут. А вот с Любочкой и Родиславом все очень непросто.

— Господи! — перепугался Камень. — Да что ж там может быть непростого? Ведь столько лет игра шла в одни ворота: она его любит, а он ее — нет. Неужели что-то изменилось?