Евгений Шкловский - Точка Омега

– Да, это не лечится, – соглашается Володя. – Может, и слабнет, но не окончательно.

Еще Эдику периодически мерещится, что на него идет охота. Либо сами дамы в нем заинтересованы, либо дамами пользуются, чтобы уловить его в какую-нибудь передрягу. Ну что-нибудь вроде съемок скрытой камерой (на Володю он поглядывает с опаской), жертвами которой уже не раз становились разные влиятельные лица. Хотя, собственно, что ему? Он не политический деятель, никаких важных постов не занимает, и тем не менее.

Признается же он не без самоиронии, что, оказавшись в сауне наедине с какой-нибудь прелестницей, постыдно теряется и скромно жмется в угол, лишь время от времени исподтишка зыркая в ее сторону. В мягком оранжевом полумраке, в сухом банном жару соседка кажется ему несравненно, необузданно прекрасной, такой прекрасной, что, скажи она ему властно и нежно: «Иди сюда, мой петушок!» – и он тут же, забыв про все опасности, ринется к ней.

Но та, впрочем, может и не говорить ничего, ни единого слова, а он тем не менее чувствует исходящий от нее магнетизм, причем настолько сильный, что его притягивает словно металлическую стружку. Он, сопротивляясь, упрямо рвется в сторону, а его неудержимо влечет к источнику магнетизма. «Э-э-ди-и-ик, – слышится влекущее пение сирены. – Э-э-д-и-и-и-и-ик!!!»

Его и вправду словно завораживает. Точно кролик перед разинутой пастью удава. Смуглое тело почти рядом, на расстоянии вытянутой руки, золотится, будто солнце в нем угнездилось. И сирена все не умолкает: «Э-э-ди-и-ик! Э-э-д-и-и-и-и-ик!!!»

Сауна небольшая, три на три, прелестница совсем близко, раскаленная электрическая печь близко и угол близко, деваться бедному Эдику некуда. Он чувствует, что должен, просто обязан сделать что-то. Но что? Он словно на мушке снайперской винтовки, еще немного и… Ему трудно дышать, сердце готово выпрыгнуть.

Нет, так нельзя, так неправильно! В панике Эдик выскакивает из сауны.

Раскаты хохота в раздевалке. Смеются все, Володя заходится так, что слезы выступают на глазах, и он смахивает их ладонью. Особенно забавно, что сам Эдик остается почти серьезным и вид у него комически-озадаченный. Вот и пойми, то ли разыгрывает их, то ли все так и есть.

Вадим тоже смеется, но внутри что-то скребет – вроде беспокойство за Лору, не исключено даже, что ревность.

Разговоры о женщинах в раздевалке или в той же сауне затеваются регулярно, у всех есть чем поделиться. Когда человеку и разоткровенничаться, как не в блаженную минуту расслабленности и благодушия. Даже не хмельную, а вполне здравую – после праздника тела, после тренажеров, бассейна и сауны. Еще занывают от недавнего напряжения жилы, бежит по ним, пенится, как шампанское, обогащенная кислородом кровь, тело радуется прихлынувшей силе, а душа расправляется от будничной зажатости, сам черт теперь не брат.

А впрочем, как же не хмель, еще какой, только хмель этот от веселящего ощущения физического здоровья, от того, что есть еще порох в пороховницах, что не все еще позади и не только работой и скучными будничными заботами жив человек.

Володя в одну из таких минуток посетовал, вспомнив Эдика, которого тогда с ними в раздевалке не было: дескать, не может человек успокоиться, притягивают его, видите ли, женщины. А кого они, спрашивается, не притягивают? Только не все так просто здесь, причем даже не в плане физиологии.

– Понимаете, мне вот странные вещи мерещатся, – говорит Володя. – Ладно, когда просто желание, тут еще вроде все обходится, но стоит только пойти чуть дальше, последствия непредсказуемы. Однажды сблизился с одной, это было летом на даче друзей, и в ту же ночь катастрофа на железной дороге как раз неподалеку от соседней станции. Насыпь поползла, хвост поезда сошел с рельс, несколько человек были тяжело ранены. Может, это и не связано, допускаю, но потом было достаточно поводов, чтобы отследить некую закономерность. – Он замолкает, погружаясь во что-то свое. – Стоит сойтись с женщиной, как непременно что-то случается. Иной раз не особенно тревожа, мало ли что бывает, какие совпадения, причем тут ты, да? В Японии землетрясение как раз в то время, когда тебе хорошо с кем-то. Как понимать прикажете? А никак! Ну землетрясение… – Он опять надолго задумывается. – Было, помню, в доме отдыха, так, без особой страсти, просто условия располагали, да и барышня недурна была, почему, спрашивается, нет? А на следующий день звоню домой и узнаю, что отца увезли в больницу, инфаркт. Случайность? Положим. В другой раз в командировке увлекся, пять дней подбивал клинья, на шестой сдалась. На девятый расстались, надо было уезжать. И что я узнал, вернувшись домой? Что любимый кот свалился с седьмого этажа. Каково? Нет, правда, ведь эти совпадения что-нибудь да значат, не могут не значить. Осуществление – это ведь взрыв энергии, растрата ее… А следовательно, идет мощнейшая перекачка ее откуда-то еще, и, главное, эта неконтролируемая энергия связана не с чем иным, как с чужим страданием, с болезнью, травмой какой-нибудь. Но и это не все. – Володя искоса оглядывает присутствующих, проверяя, какое впечатление производит его рассказ. – Знаете, что я заметил еще? Если кому-то из близких плохо, ну в смысле здоровья, у меня в это время резкое усиление либидо. Вот я и думаю – из-за меня это с другим или со мной из-за кого-то? И как с этим жить? То есть как бы и не ты, а своего рода зомби. Это ж ненормально – всякий раз задаваться вопросом, что кроется за обычным влечением? Словно кто-то постоянно вмешивается, вторгается, стоит за спиной. Точно вам говорю: ничего смешного!