Адам Джонсон - Сын повелителя сирот

Чон До слушал рассказ, словно его передавали из далекого, неизвестного места. Реальные человеческие истории, такие, как эта, могут привести тебя в тюрьму, и неважно, о чем они – о старухе или о нападении кальмаров. Если они отвлекают от мыслей о Великом Руководителе, то считаются опасными. Чон До хотел сходить за пишучей машинкой, все записать, – ведь ради этого он и занимался прослушиванием в темноте.

– Как звали этого вьетнамца? – спросил он капитана.

– Дело в том, – продолжал капитан, не отвечая на его вопрос, – что ее отняли у меня не русские. Русским нужны были лишь четыре года. А потом они отпустили меня. Но здесь ничего никогда не заканчивается. Здесь не видно ни конца ни края.

– Что это значит? – спросил лоцман.

– Это значит – разворачивай корабль, – приказал капитан. – Мы опять идем на север.

– Но вы ведь не собираетесь наделать глупостей? – воскликнул лоцман.

– Я собираюсь найти креветок.

– Вы ловили креветок, когда русские взяли вас? – поинтересовался Чон До.

Но капитан промолчал, прикрыв глаза.

– Ву, – наконец произнес он. – Того паренька звали Ву.

Следующей ночью луна светила ярко, и они ушли далеко на север, к отмелям Чолджуксана, островной цепи вулканических рифов – спорной территории. Весь день капитан просил Чон До слушать все – «все или всех рядом с нами», но когда они подошли к южному атоллу, капитан приказал выключить все приборы, чтобы усилить мощь прожекторов.

Вскоре они услышали прибой, вода пенилась, ударяясь о невидимую черную пемзу и лишая рыбаков остатков мужества. Даже луна не поможет, если не видно скал. Капитан стоял рядом с лоцманом возле штурвала, пока первый помощник держал на носу большой прожектор. Вооружившись фонариками, второй помощник перешел на правый борт, а Чон До – на левый, все старались максимально осветить воду в попытке измерить дно. С полным трюмом «Чонма» сидела глубоко в воде и поворачивалась медленно, так что машинист дежурил у двигателя на тот случай, если срочно понадобится действовать.

Лишь один проход петлял между островками замерзшей лавы, которую даже волны прилива не могли преодолеть. Вскоре подталкиваемое приливом судно стало швырять из стороны в сторону в этом желобке, и темные отблески дна вспыхивали в свете фонарей.

Капитан, с отчаянной улыбкой человека, которому нечего терять, словно воскрес.

– Русские называют этот проход фокстротом, – сказал он.

Вдруг Чон До заметил судно. Он подозвал первого помощника, и вместе они осветили его. На устричной отмели лежал разбитый патрульный катер. Никаких опознавательных знаков не осталось, он уже давно застрял на скалах. Антенна была маленькая, спиральная, поэтому Чон До решил, что не стоит лезть туда за радиоприемником.

– Он разбился в другом месте, а приливом его отнесло сюда, – сказал капитан.

Чон До засомневался в этом.

– Посмотри на спасательную шлюпку, – сказал ему капитан.

Второй помощник посетовал, что находится на другом борту корабля.

– Взглянуть бы, есть ли там выжившие? – предложил он.

– Ты лучше держи фонарь, – крикнул ему лоцман.

– Что-нибудь нашли? – спросил капитан.

Первый помощник покачал головой.

Чон До заметил красный огнетушитель на корме корабля, но он промолчал, хотя ему очень хотелось, чтобы он был у них на «Чонма». Они пронеслись мимо обломков, которые исчезли во тьме.

– Думаю, не стоит тонуть из-за спасательной шлюпки, – вздохнул капитан.

Пожар на «Чонма» тушили забортной водой, черпая ее ведрами, так что корабль покидать не пришлось, поэтому второму помощнику не довелось бы узнать, что на их судне нет спасательной шлюпки.

– А зачем нам их шлюпка? – спросил пребывающий в неведении второй помощник.

– Ты лучше держи фонарь, – велел ему лоцман.

Они преодолели прибой, и «Чонма», словно сбросив оковы, скользнула в спокойные воды. Над ними вздымался скалистый выступ острова, и в его тени, наконец, показалась просторная лагуна, которую оживляли внешние течения. Здесь они надеялись найти креветок. На судне погасили огни, вырубили двигатель и вошли в лагуну на волнах. Вскоре они медленно сдали назад, подхваченные круговым течением. Поток был спокойным, размеренным, восходящим, и даже когда судно чиркнуло по песчаному дну, никто не забеспокоился.

Под отвесным вулканическим откосом лежал крутой берег, словно усыпанный осколками черного стекла, достаточно острыми, чтобы оцарапать ноги. Среди песка обосновались низкорослые корявые деревья, у которых даже хвойные иголки скрутило ветром. Луна освещала обломки кораблей, занесенные сюда из пролива.