Адам Джонсон - Сын повелителя сирот

– Вот тогда-то они и решили отправить в космос собаку.

– Правильно, – улыбнулся Га. – Я же говорил, что вы знаете эту историю. Но где же они нашли собаку?

За столом снова воцарилось молчание.

– В зоопарке, – наконец нашелся мальчик.

– Конечно, – ответил Га. – Как я мог забыть? А как выглядел этот пес?

– Он был серым, – сказала девочка.

– Серым с коричневым, – поправил мальчик.

– С белыми лапами, – добавила девочка. – И с длинным тонким хвостом. Его выбрали потому, что он был тощим и мог влезть в ракету.

– Он ел только перезрелые помидоры, – произнес мальчик. – Злой смотритель зоопарка кормил его только мятыми помидорами.

Сан Мун улыбнулась, видя, как дети заинтересовались сказкой.

– А ночью пес смотрел на Луну, – подсказала она.

– Луна была его единственной подругой, – продолжала девочка.

– Пес выл и выл на Луну, – произнес мальчик, – но так и не дождался от нее ответа.

– Да, хорошая история, хоть и старая, – заметил Командир Га, улыбаясь. – И пес согласился забраться в ракету и полететь в космос…

– Чтобы быть ближе к своей подружке – Луне, – досказала девочка.

– Да, чтобы быть ближе к своей подружке-Луне, – согласился Га. – Но знал ли пес, что он больше никогда не вернется на Землю?

В глазах мальчика мелькнуло отчаяние.

– Ему вообще ничего не сказали, – предположил он.

В знак согласия с тем, насколько это было несправедливо, Га кивнул:

– Насколько я помню, ученые разрешили псу взять с собой только одну вещь.

– Палку? – спросил мальчик.

– Нет, – возразила девочка. – Он взял свою чашку.

Они стали перечислять все предметы, которые пес мог бы взять с собой в космос, а Га их подбадривал.

– Пес принес белку, – предположил мальчик. – Чтобы в полете ему не было одиноко.

– Он решил взять с собой целый сад, – возразила девочка. – Чтобы не голодать.

Дети все никак не могли остановиться – мячик, веревку, парашют, флейту, на которой пес мог бы играть своими лапами.

Га остановил их жестом руки; над столом повисла тишина.

– Втайне от ученых, – прошептал он, – пес принес с собой все, что вы назвали, поэтому запущенная в космос ракета из-за превышения допустимого веса изменила свою траекторию и полетела…

Га провел рукой по воздуху, и дети посмотрели вверх, будто ожидая увидеть продолжение истории на потолке.

– …К Луне, – подсказала девочка.

Теперь Га и Сан Мун слушали, как дети сами рассказывали окончание истории. О том, как на Луне пес познакомился с другой собакой, которая выла на Землю по ночам, как на Луне собаки встретили мальчика и девочку и вместе с ними стали строить свою ракету. Га смотрел на то, как пламя свечи играет на лицах детей, как Сан Мун с восторгом опустила глаза, как они были рады тому, что мать внимательно их слушала, как они соревновались друг с другом, рассказывая свою историю, и как они дружно съели всю дыню, выложив семена в маленькую деревянную миску, и как улыбались, слизывая сладкий розовый сок со своих пальцев.

Мальчик и девочка стали просить свою маму сочинить для них балладу в честь пса, который отправился на Луну. Сан Мун не могла играть на каягыме в домашней одежде, поэтому ей пришлось переодеться в чосонот, чхима которого была сшита из атласа сливового цвета. Сев на пол, она положила верхнюю часть инструмента на подушку так, чтобы его корпус оказался на ее скрещенных ногах. Она поклонилась детям, те в ответ тоже склонили головы.

Сначала она перебирала верхние струны, извлекая из инструмента отрывистые и яркие ноты. Она изображала звуки запуска ракеты и декламировала стихи, полные юмора. В тот момент, когда пес попал в открытый космос, ее игра стала воздушной, струны вибрировали так, будто они звенели в пустоте. Огонь свечи оживал, играя на волосах Сан Мун, а когда она сжала губы, готовясь взять более сложные аккорды, Га ощутил эту музыку у себя груди, прямо в глубине своего сердца.

Сан Мун вновь его поразила, еще и потому, что утром ему предстоит с ней проститься. В Тюрьме 33 приходилось постепенно отдавать все, начиная с собственных завтрашних дней и всего того, что могло тебя ожидать в будущем. Затем ты прощался с прошлым, внезапно забывая о том, что когда-то ложился спать на свою подушку, что пользовался ложкой и туалетом, что ощущал оттенки вкуса, мог различать цвета и видеть не только серый, коричневый и такой черный, какой бывает у запекшейся крови. Перед тем как утратить самого себя, – а Га уже почувствовал, что это начало происходить и с ним, когда у него стали неметь холодные ноги и руки, – предстояло отпустить всех тех, кого ты когда-то знал. Эти люди становились мыслями, затем понятиями, затем впечатлениями и в итоге превращались в призрачные видения, подобные тем, какие показывали на стене тюремного госпиталя. Сейчас Сан Мун тоже представилась ему такой – не прекрасной женщиной, которая играла грустную мелодию на своем инструменте, а отражением того, кого он знал когда-то, фотографией давно умершего человека.