Ольга Кай: Загадать желание

Вереш, благополучный город, еще недавно живший торговлей и не знавший нужды, теперь полностью пустовал. Даже собак не осталось – животные чуяли опасность и ушли раньше, чем последние жители города выбрались за южную окраину, перейдя небольшую, узкую речку – один из притоков Вороши. Змей кружил над Верешем, стоило прикрыть глаза – и я видела далеко внизу дома, сверху казавшиеся игрушечными, видела зеленую стену из сплетенных ветвей, отделявшую город от пробуждавшейся черноты. Щупальца поднимались, тяжело ударяли в преграду, просачивались в бреши, обвивали стволы мощных деревьев, в которые превратились Хозяева лесов, оставшись там, на границе.

Всемил не дал мне рассмотреть эти силуэты поближе – поднялся выше, так, что видно стало Пустошь, протянувшуюся к северу до самого горизонта. От хутора Хмельки не осталось и следа. Вороша тускло блестела под яркими лучами, разделяя мертвую землю Пустоши и желтое от засухи правобережье. Прочь уходило княжеское войско. Иштранцы, отделившись, отправились домой – на пустых землях больше нечего было жечь и разорять.

Между Заповедным лесом и Пустошью – только город, которому суждено сгореть. Узкая речушка не станет преградой. Продержимся ли хотя бы до ночи?

Я еще видела, как упала под натиском черноты зеленая стена, распластались по земле ветви, скрываясь в наползающей с луга грязи. Огненный спустился ниже, выдохнул пламя – и больше я не смогла смотреть.

– Всемил поджег город, – сказала, не оборачиваясь. Кому надо – услышат.

Дым поднимался клубами, пачкая ясное небо. Торопливо стучали топоры: люди воеводы ломали мост. Вместе с Леоном я пыталась позвать водяного, попросить еще один разлив, хоть небольшой – то ли нас не услышали, то ли уже не могли помочь.

Солнце лениво катилось по небу. Грозовая туча, подбиравшаяся с юга, ушла на запад. Ни птиц не слышно, ни ветра – только треск пожара все громче и громче… Маленькая аномалия появилась у берега – кусочек вымощенного плиткой тротуара. Алина достала телефон, повертела в пальцах и снова спрятала. Верно, незачем звонить. Услышав мой голос, мама поймет, что на этот раз я действительно прощаюсь.

Хотя, если сегодня ночью я уговорю Ариса вернуться, то – к чертям этот Заповедный лес! Сами виноваты: долго думали, долго решались, торговались… Соберем всех, кто остался, и уйдем на восток, за перевал. А там – будь что будет. Главное – вместе.

Даже если этот мир погибнет. Ведь – не весь. Не сразу.

Наверное.

– Вот они, мысли настоящего человека.

Я обернулась – Всемил стоял за моей спиной, задумчиво глядя, как поднимается к небу над Верешем густой сизый дым.

– Я уже давно отнес жену за горы, на восток. Ты сможешь ее найти, я позаботился об этом. Когда будете уходить, возьмете ее с собой. Вы поможете ей, она вам.

– Значит, если не будет Заповедного леса, то… и тебя не будет?

Огненный равнодушно пожал плечами.

– На моей памяти Заповедный лес был всегда. Я знаю лишь, что если не будет его, то изменится многое. Что-то, возможно, появится новое, а что-то исчезнет навсегда и уже никогда не вернется.

Солнце по-прежнему светило ярко, но мне стало холодно.

– И леших не будет? И… Ариса.

– Ариса уже нет.

Я вздрогнула, Огненный заметил, усмехнулся.

– Нет того Ариса, которого ты знаешь. Есть Хозяин тополиной рощи. Пока есть.

– Ясно, – я опустила голову. – Что ж, если я не уговорю его вернуться, некому будет искать твою жену.

– Почему?

– Я сгорю. Ты забыл?

– Это уже мне решать.

Я воззрилась на него изумленно, не зная, что сказать, не имея сил порадоваться внезапному помилованию, и в этот миг женский визг заставил всех встревожено обернуться. Карина, сорвавшись с места, бежала к роще, раскинув руки:

– Вова! Вовочка!

Кузнец, с отросшими до плеч волосами, собранными в хвост, и пышной светлой бородой, стоял у опушки, держа в руках что-то круглое, завернутое в цветастую тряпку. Карина бросилась ему на шею, Володя осторожно обнял ее, словно боялся раздавить. Во взгляде его читалась растерянность. Остальные также смотрели на него, не узнавая. Леон опомнился первым и быстро пошел навстречу.

– Принес?

– Да.

Карина все еще прижималась к кузнецу, дрожа от радостных слез. Вова высвободил руку и осторожно, чтобы не уронить свою ношу, развернул тряпку.

На его ладонях лежал шар – искусно сделанное из золотистого металла переплетение цветущих лиан, в которых угадывались контуры животных и птиц – вот среди цветов и листьев плавной походкой крадется рысь, вот, расправив крылья, парит гордый орел, выслеживая добычу. Над цветами – застывшие в полете тонкокрылые бабочки и стрекозы, одну из ветвей оплела змея, у другой встала на задние ноги козочка… Володя медленно поворачивал шар, и я видела все новых и новых зверей, угадывала листья и цветы самых разных растений. А внутри, за этим ажурным сплетением, стояла, вскинув руки, словно в танце, тонкая женская фигурка с лицом, неуловимо похожим на лицо Карины. Легкое платье не скрывало линий стройного тела, и казалось прозрачным, девушка едва касалась сплетения лиан кончиками пальцев, словно делилась живой силой, впитывая красоту того, что ее окружало. Листья колыхались под неощутимым ветром, распускались выкованные мастером цветы, оживали звери и птицы, а девушка танцевала, замершая в металле и одновременно теплая и живая, словно сама весна.