Отохико Кага - Приговор

— Да нет, правда, — неуверенно повторил Такэо. — Ничего не приходит в голову. Что здесь, что на воле делать мне абсолютно нечего.

— Может, ты ещё скажешь, — Тамэдзиро сморщил своё красное лицо и сразу сделался похожим на обезьяну, — что по ночам снов не видишь?

— Сны вижу. Но чаще всего мне снятся такие кошмары! Куда там здешней жизни! Наверное, не хватает воображения.

— Ну ты и зануда! Ни во что с тобой не сыграешь. Не компанейский человек.

— Но я ведь не нарочно, — улыбнулся Такэо.

— Всё равно дерьмо! — Тамэдзиро демонстративно отвернулся от Такэо и предложил Андо сыграть в бадминтон.

— Отвяжись. Я устал, — ответил тот, не вставая со скамейки.

— Вот чёрт! Какие-то вы все дохлые! — Тамэдзиро сбросил пальто и шарф, неожиданно встал на руки и двинулся к центру спортплощадки. Зрелище было не из приятных: шея побагровела, ноги болтались в разные стороны, — казалось, он вот-вот рухнет. Однако, достигнув середины площадки, он сдвинул ноги, выпрямил тело в красивой стойке и, шагая важно и неторопливо, как делающий обход надзиратель, достиг противоположной стены. Потом побежал обратно, сделав на бегу три великолепных сальто. Ловкий, как юноша-акробат. Подбежав к трёхметровой стене, с победоносным криком взлетел по ней, уцепился руками за край и через минуту был на самом верху. Перепугавшиеся надзиратели, истошно вопя, бросились к стене.

— Не бойтесь, не убегу. — И Тамэдзиро ловко спрыгнул вниз. — Я просто тренируюсь. Подумаешь, залез на стену, я же спрыгнул не на ту сторону.

— Эй ты, чокнутый! Хватит выдрючиваться! — завопил Нихэй. — Ты сколько лет уже здесь?

— После вынесения мне приговора я проживаю здесь восемь лет и три месяца. За что вам премного благодарен. Полагаю, что скоро настанет мой черёд. Так или иначе, делу моему уже двадцать лет.

— За двадцать лет можно было сто раз усвоить, что залезать на стены не положено! — с молодой горячностью отчитывал старика Нихэй.

— Усвоить-то я усвоил, и не то что сто, а и тысячу раз.

— Так какого чёрта…

— Да просто веселюсь. Выпустить пар захотелось. Знаешь, как оно бывает весной в зоопарке, в период течки? Шило в одном месте.

И Тамэдзиро стал обеими руками тереть у себя в паху, одновременно отступая назад, потом, разбежавшись, снова бросился на стену. Но на этот раз Нихэй был начеку и успел схватить его за ноги и сбросить в сугроб.

— Холодно! — преувеличенно громко завопил Тамэдзиро. — Да ты что, начальник, я ведь только прикидывался. Ой, холодно! — И выпятив мокрый зад, Тамэдзиро демонстративно повертел им.

— Ничего, в такую теплынь только приятно прохладиться, — засмеялся Нихэй. — Чем хныкать, лучше давай ещё разок пройдись колесом.

— Нет, больше не могу. Выдохся. Возраст не тот.

— Да ладно прибедняться, ты ещё хоть куда, здоров как бык, — сказал второй надзиратель. Это был тот самый пожилой надзиратель, который сопровождал Сунаду из больницы в камеру, по словам Андо, его совсем недавно перевели в нулевую зону. Тёмно-синяя форма контрастировала с белыми волосами, отчего он казался старше своих лет. — Ты, небось, ещё и с бабой справишься. Как у тебя, по утрам встаёт?

— Ах, вы меня просто в краску вогнали. Да, встаёт. До сих пор, стоит подумать о бабе, мигом встаёт. Если хочешь, могу показать.

— Прекрати дурака валять! — засмеялся Нихэй, но его слова прозвучали скорее как призыв к действию.

Тамэдзиро расстегнул молнию на брюках и извлёк багровый член, который, будучи выставленным на яркий свет, стыдливо сжался и никак не реагировал на попытки расшевелить его. Сколько Тамэдзиро ни теребил его, всё было напрасно. Тогда Тамэдзиро подскочил в стоявшему в центре площадки Андо, подтащил его к собравшимся и, одной рукой поглаживая его по заднице, другой продолжил массировать член.

— Ты моя крошка, Сюкити, ах ты мой сладенький, милашка ты моя… Ну вот, глядите, встал!

И Тамэдзиро повернул увлажнившуюся красную головку члена в сторону Нихэя. Покрытые слизью края подрагивали, сжимаясь и разжимаясь, как губы. Правая рука Тамэдзиро скользнула в брюки Андо, и тот задёргался, как от щекотки.

— Ладно, хватит, — уже сердито сказал Нихэй, но Тамэдзиро завертел лысой головой и простонал: — Ну, начальник, ну ещё самую чуточку…

— Раз он тут бахвалился, пусть покажет, на что способен, — поощрительно сказал пожилой надзиратель с таким видом, будто именно он и был главным организатором происходящего.

— У меня такое стра-а-нное ощущение, — сказал Андо, и его по-детски пухлые щёчки залились румянцем. Глядя на впадину между его аппетитно круглых ягодиц, Такэо ощутил желание. Коно и Карасава перестали разговаривать и принялись наблюдать за действиями Тамэдзиро. Только один Какиути по-прежнему одиноко стоял у стены, совершенно безучастный к происходящему. Стоны Тамэдзиро делались всё громче. И вдруг по площадке прокатился отчаянно громкий, словно сокрушающий всё на своём пути, голос. Катакири начал читать сутру.