Отохико Кага - Приговор

— Что это ты там бубнишь? — спросил Коно. Кажется, он улыбался.

— Да так, ничего, сам с собой, — усмехнулся Такэо.

— Что ж, я тебя понимаю. Хорошо бы и впрямь все сдохли. Чтоб вы все сдохли! — закричал он.

— Может, крикнем вместе? — предложил Такэо, идея показалась ему забавной.

— Давай!

Они крикнули хором. В обычное время такой громкий крик вернулся бы к ним эхом, отразившись от противоположной стены, но сегодня его заглушил свист ветра. Послышался торопливый топот. Открылся глазок в двери, и раздался голос старшего надзирателя Таянаги.

— Это ты орал?

— Да.

— Что случилось?

— Ничего.

— Ну погоди у меня, будешь ещё дурака валять!

В замке заскрежетал ключ, дверь распахнулась, и в дверном проёме возникла шарообразная фигура Таянаги. При всей его дородности, жира у него было не так уж и много, он словно весь состоял из твёрдых выпуклых мышц. С улыбчивого лица смотрели острые, колючие глазки, он стоял нарочито небрежно, чуть расставив ноги, в позе, которая в дзюдо называется исходной стойкой. Долгие годы работы в тюрьме приучили его в момент открывания камеры быть всегда начеку.

— От тебя, Кусумото, я этого не ожидал. Чего это тебе вздумалось так орать?

— Извините. Это всё ветер. Что-то в горле запершило.

— Смотри не простудись. А то и впрямь похолодало. Закрыл бы лучше окно.

— Слушаюсь.

Взгляд Таянаги быстро скользнул по камере и остановился на стопке книг на матрасе.

— Как всегда, занимаешься? Что это ты читаешь?

— Минутку, — ответил Такэо и, захлопнув «Место человека в природе», перевернул книгу и почтительно протянул её надзирателю.

— Что-то уж больно мудрёное. — Таянаги вернул книгу, даже не раскрыв её. От него несло табаком. Он был злостным курильщиком.

— Начальник, — обратился к надзирателю Такэо, воспользовавшись его благодушным настроением, — Оту отправили в больницу, да?

— Ничего об этом не знаю, — отрезал Таянаги.

— Непонятно, что это с ним, — сказал Такэо, пытаясь поймать взгляд надзирателя. — Он стал совсем как младенец.

— Как младенец? — Таянаги, наконец заинтересовавшись, взглянул на Такэо. — В каком смысле?

— Видите ли, — Такэо говорил медленно, словно понемногу извлекая из памяти старательно спрятанные воспоминания. Он ни на минуту не забывал о том, что в соседних камерах прислушиваются к его словам. — Ота человек терпеливый. Но в конце концов и ему стало невмоготу. Вот он и превратился в ничего не понимающего младенца. Ведь терпеть легче, когда ничего не понимаешь.

— Да? Думаешь, так дело было? — безучастно протянул Таянаги. Такэо подумал, что немного переборщил с теоретическими доводами.

— Вчера у него птичка стала совсем плохая, вот-вот подохнет. А он загадал — как она, так и он, и совсем на этом свихнулся. Стал пускать слюни, его вывернуло наизнанку. Хлопнулся в обморок, будто птичка и в самом деле уже сдохла.

— Да он вообще какой-то малахольный, — покачал головой Таянаги, на его лице отразилось искреннее сочувствие. Такэо глубоко вздохнул и, не желая упускать благоприятного момента, тихо спросил:

— Что, он в больнице?

Таянаги еле заметно кивнул. Такэо, сделав вид, будто ничего не заметил, прикрыл глаза. Ему вспомнилось, как он сам оказался в больнице из-за аппендицита. В тюремной больнице чувствуешь себя совсем по-другому, чем в камере, гораздо привольнее. Можно целый день валяться на койке, да и кормят получше. Вокруг врачи — единственные в тюрьме люди, которые не носят формы, — и кажется, будто ты на воле. К тому же — и, наверное, это главное, — пока ты невменяем, смертный приговор не может быть приведён в исполнение. Во время приведения приговора в исполнение ты должен быть в здравом уме, это главное требование, предъявляемое к человеку, приговорённому к высшей мере наказания. Такэо представил себе лицо доктора Тикаки, смугловатое, молодое и серьёзное, и невольно позавидовал Оте.

Дверь камеры закрылась. Тут же его окликнул Коно.

— Ну, что он тебе сказал?

— Да ты, небось, и сам слышал. Тёскэ в больнице.

— В больнице. Да-а… А что этот мерзавец собирается делать? — В голосе Коно появились странно язвительные нотки.

— Ты о ком, о Тёскэ?

— Дурак. Конечно, о старом хрыче. Что он замышляет?

— Да ничего он не замышляет. Прискакал, потому что мы орали, вот и всё.

— Не верю. Во всяком случае, будь начеку. — Коно говорил так тихо, что ветер заглушал его слова. — Он явно что-то вынюхивает. Хочет выведать, о чём мы с тобой говорили. Наверняка он тебя расспрашивал о том, что случилось на спортплощадке?