Ирвин Шоу - Допустимые потери

– А я – великий ходок, – пригвоздила она его, широко улыбнувшись. – В Нью-Йорке я обрела сомнительную славу одного из самых заядлых фанатов ходьбы. Никогда не хожу на службу в туфлях на каблуках.

– Хорошо, если вы так хотите, мы зашагаем вместе.

– Именно об этом я и мечтала. Теперь попробуйте сказать, что я не пробивная девчонка! – торжествующе заявила она с белозубой ухмылкой на юном личике.

– Вы далеко пойдете, Мелани, – произнес Деймон, расплачиваясь с официантом. – Как на сцене, так и за ее пределами.

– Это уж точно. Можете заложить свою задницу. Она помогла ему натянуть пальто и ласково потрепала по плечу. Когда они вышли на улицу, ее рука по-хозяйски ухватила его локоть.

Погода к вечеру испортилась, и с неба сыпался мелкий, больше похожий на туман, дождь. Деймон подумал, что только закоренелый садист способен заставить шагать целую милю под дождем подобную красотку с непокрытой головой, украшенной великолепной гривой волос, и в тонких чулках на изумительных ножках, обутых в модные мокасины. Задержавшись на мгновение на пороге отеля, он сказал:

– Похоже, погода сегодня не очень располагает к прогулкам.

– Я ничего не имею против, – заявила она. – Пусть дует северный ветер, пусть небеса упадут на землю!

– У вас есть шарф или что-то в этом роде? Девушка отрицательно покачала головой и сказала:

– Когда я утром шла на работу, сияло солнце.

– Возьмем такси, – предложил Деймон. – Если, конечно, поймаем.

В этот момент к дверям отеля подкатило такси и из него вышла парочка. Мелани бросила Деймона, бегом пересекла тротуар и вцепилась в дверцу машины, не позволяя покидавшему такси мужчине захлопнуть ее. Женщине, которая, увидев машину еще на углу Сорок четвертой улицы, бежала за ней с криком: «Такси! Такси!», Мелани бросила с победной ухмылкой:

– А дерьма не хочешь?

Затем Мелани нетерпеливо замахала рукой, призывая Деймона пошевеливаться. Он неуверенно пересек тротуар и, садясь в машину, сказал, опуская глаза, чтобы не глядеть на запыхавшуюся женщину:

– Прошу прощения, мэм.

– Ну и молодежь пошла, – выдавила женщина, хватая воздух широко открытым ртом. – Варвары. А как выражаются!

Мелани забралась в такси, дала водителю свой адрес. Тесно прижавшись к Деймону и возложив ладошку на его бедро, она прошептала:

– Это – знамение свыше.

– Какое знамение?

– Поймать такси дождливым вечером в Нью-Йорке, когда за ним охотятся по меньшей мере миллион человек.

– Хорошее знамение или плохое?

– Хорошее, глупенький.

– Но не очень хорошее для той несчастной женщины.

– Старая жирная кадушка, – ледяным тоном произнесла она, игнорируя тот факт, что сидящий рядом с ней человек был по меньшей мере лет на двадцать старше «старой кадушки». – Куда бы она ни направлялась, ее все равно никто не ждет. Вы суеверны? Как вы относитесь к знамениям и всему такому прочему?

– Очень суеверен. Я всегда начинаю обуваться с левой ноги и поднимаюсь по утрам с левой стороны кровати. – Он рассмеялся и добавил: – Что объяснимо в моем возрасте.

– Но вы не так уж и стары.

– Моя дорогая юная леди, – возразил Деймон, – вы бы никогда так не сказали, если бы, поднимаясь с постели, вдруг услышали, как скрипят ваши кости.

– Знаете, мистер Деймон, – шепнула она, поглаживая его бедро, – вы, сколько бы вам лет ни было, остаетесь одним из самых привлекательных мужчин Нью-Йорка.

– Боже мой!

– Не желаете ли услышать, какого мнения о вас некоторые известные вам дамы?

– Совершенно не желаю. – То напряжение, которое он впервые испытал при виде Мелани еще в офисе, начинало приближаться к критической точке.

– А я вам все равно расскажу. – Она рассмеялась, и в этом смехе можно было уловить не только шаловливость, но и нотки порочности. – Речь идет о весьма зрелых дамах из драматической школы. Их три, и все неплохо сохранились. Мы пили кофе во время перерыва. Речь зашла о сексе. Треп в женской раздевалке спортивного зала, можно сказать. – Она снова рассмеялась несколько резковатым смехом.

– Я бы предпочел, чтобы вы не продолжали, Мелани, – заметил Деймон с достоинством.

– Не разыгрывайте из себя скромника. – Она сняла ладонь с его бедра и грубовато ткнула в ногу пальцем. – После того, что я услышала о вас, это представление со мной не пройдет. Получилось так, что у каждой из трех дам был роман с вами.

– Вы, моя дорогая девочка, становитесь совершенно невозможной, – произнес он. – Я не хочу слышать, что они обо мне говорили, и не желаю знать, кто эти женщины.