Арнольд Цвейг - Затишье

— Кланяйтесь полковнику Штейну. Я предупрежу о дне приезда, но никаких приготовлений, хорошо? — прибавил он грозно. — Не то всем попадет. А что делать с вашим солдатом, я еще подумаю. Пожалуй, распушить и уволить в отпуск, — сказал он, пожимая Бендорфу руку. — Все-таки как-то неловко становится, когда представишь себе, что этот человек — землекоп.

— Удивительное совпадение, черт возьми, — молвил Понт. Он поднялся, подошел к висевшей на вешалке шинели и достал кисет с табаком. — Как необъяснимо все переплетено! Если назвать это случаем, то мы, быть может, закрываем глаза на некую едва заметную особенность…

Бертин, шагавший по комнате из угла в угол, остановился.

— …имя которой — общественные взаимосвязи, — задумчиво сказал он. — Точно так же, например, в шахматной партии общее число всех возможных ходов в конце концов ограниченно, и то же самое — в сочетании нот, составляющих мотивы и мелодии.

— Ни один ткач не знает, что он ткет… — мечтательно сказал Познанский, неподвижно глядя на падавший из окна мягкий свет.

— А теперь давайте дальше, Бертин, — сказал Винфрид, настойчиво усаживая друга на его место и пододвигая к нему резной, тонкой работы ящик для сигар, взятый из шкафчика Лихова. Это был подарок от командующего соседним австрийским участком фронта, благородное изделие императорских табачных фабрик.

Бертин с интересом рассматривал ящик, долго нюхал лежавшие в нем сигары, потом, взяв одну, благоговейно произнес ее название — «Грациоза», отрезал кончик и чиркнул зажигалкой.

— Сердечно благодарю, господин обер-лейтенант, — сказал он, делая первые ароматные затяжки. — Благодарю за одно и за другое. За эту живительную траву и за ваши воспоминания о Шарль-вилле. К сожалению, позднее Бендорф вел себя не столь благородно, о чем речь пойдет ниже. Мне он всегда нравился. Его доброжелательное отношение к солдатам было общеизвестно. Правда, когда тучи сгустились… Но опережать события — это прием драматургов. Шекспир работает предвестниками, ведьмами, ворожеями. Наш брат рисует одно за другим, кладет штрих за штрихом, как живописец пишет картину. Еще действует зарядная команда, а за ней уже следует отряд звукоулавливателей. Раньше, чем колокол пробьет полдень и суп задымится на газетных листах, заменяющих скатерть, я успею кончить мой рассказ.

— Мы, конечно, пообедаем вместе, — сказал Винфрид. — Никаких возражений. На обед сегодня кабанье мясо. Приготовлено мастерски.

Член военного суда Познанский добродушно покачал головой, водя двойным подбородком по воротнику мундира.

— Меня увольте, дорогой друг. К черному кофе я приду непременно. А затем вношу предложение: поедемте сегодня на часок в зимний лес.

Винфрид повернулся к Бертину.

— Отряд звукоулавливателей, говорите?

Бертин даже усмехнулся.

— Это будет рассказ о том, как Глинский надеялся избавиться от меня, а я — от него и как из этого ничего не вышло, к великому сожалению обеих сторон.

— Едва представился случай избавиться от меня, как Глинский взялся за дело. Был август, начало или середина месяца. Но Глинского постигла трагическая, как сказали бы греки, неудача. Судьба, «ананке», казалось, приковала нас друг к другу для взаимной погибели, как Гамлета к королю Клавдию. А как было бы хорошо для нас обоих — точно рюмка доброго коньяку — да и для всей роты, если бы он мог сбагрить меня куда-нибудь. Этого желчного человека с зелено-желтым цветом лица и рыхлыми мясистыми щеками легко мог хватить удар от волнений, которые я причинял ему.

— Избави бог, — пробормотал фельдфебель Понт, исполненный сочувствия к своему коллеге, хотя он терпеть не мог подобный тип людей.

— Конечно, — весело согласился Бертин, — обижаться на него не приходится. Более злополучной овцы, способной на более причудливые прыжки, во всей округе, вероятно, не нашлось бы. Во время утренней переклички перед началом работы Глинский пришел с Дилем, державшим в руках какой-то список.

— Нужны интеллигентные, образованные люди для формирования нового вида воинской части, — начал он своим медлительным голосом, в звуке которого всегда было что-то провокационное. — Служба будет не тяжелая для таких господ, более приятная, чем наша, и не более опасная. Обязательное условие — хорошее зрение, хороший слух. Дело идет о внедрении нового изобретения. На вечерней перекличке жду от вас рапортов.

Разве взгляд его бульдожьих глаз не скользнул по мне? Мне не терпелось услышать разъяснение, которое унтер-офицер Карде сделает во время работы.