Арнольд Цвейг - Затишье

В мирное время мы слушали такую пропаганду в мюнхенских вегетарианских столовых и высмеивали ее. Но теперь мир изменился. Люди, сочиняющие подобный вздор и верящие ему, сидят на важных местах в аппарате власти, имеют влияние и тайно или явно борются с нашим гораздо более умеренным правительством. Они-де тоже ратуют за «предпосылки мира»: эта война, видите ли, нам навязана, и поэтому необходимо в качестве гарантии нашей безопасности на западной границе, предварительно уничтожив французский пояс крепостей, оккупировать но крайней мере угольный бассейн Брие и Лонгви, а также французскую Лотарингию. Кроме того, следует занять всю Бельгию, присоединить и ее к рейху, разумеется лишив население политических прав, и таким образом восстановить империю Карла Великого. На Востоке они требовали аннексии балтийских провинций, выселения поляков и литовцев из значительной части занимаемых ими земель и передачи этих земель немцам; кроме того, им, разумеется, необходимы колоний в Африке и непобедимый флот; наконец, Англия и Франция обязаны платить по нашим военным долгам.

Диль сказал мне, что номер журнала, в котором напечатан этот вздор, был запрещен, но полевая почта уже успела распространить его. Надо вам сказать, что у фронтовиков существовал иммунитет против такого собачьего бреда, но тыл, кишевший редакциями, интендантствами, лазаретами, складами, попами и комендатурами, пожирал подобную пищу, ибо она придавала блеск жизни. Поэтому каждый такой номер, исчезавший в нужниках, там-то как раз и был на своем настоящем месте. А чтобы отвлечь внимание от себя, все эти тыловые вояки и сторонники затяжной войны еще приплетали сюда темные слухи об уклонении евреев от войны. Слухи подавали эффектно, кивая в сторону военно-хозяйственных органов, но все это говорилось так туманно, что не к чему было придраться. Кто издавна торговал топливом, лошадьми, хлебом, дровами, кожей, металлами, железным ломом, бумажными и текстильными товарами, кто знал в этом толк? Еврейские купцы и их христианские коллеги. Но, кроме них, сотни офицеров и их заместителей, представители касты господ украшали своими особами всевозможные теплые местечки в оккупированных областях и внутри страны. И, хотя очень мало понимали в делах, которыми занимались, оклады они получали большие, а работу их делали унтер-офицеры или ефрейторы из интеллигенции, которые были счастливы уже тем, что они не на фронте.

— Как и вы, милый мой! — воскликнул Винфрид, вставая и протягивая руку с часами для всеобщего обозрения. — Хватит с нас Янша — и возрадуемся! Всем — пообедать, затем получить сведения у интеллигентного унтер-офицера Гройлиха, когда надо отправляться на вокзал. Удостоверения будут тем временем отпечатаны, подписаны и снабжены штампом. — Обернувшись к сестре Берб, он спросил: — А вы как? Едете с нами?

— Разумеется, — сказала она. — Может быть, даже и Софи удастся мобилизовать. Приятного аппетита.

— Довезет ли нас эта допотопная колымага до вокзала и обратно? Одному богу известно. Наш гараж сделал все возможное…

— …чтобы восстановить ее, — подхватил, смеясь, фельдфебель Понт. — Я готов взять на себя роль водителя в этом драгоценном драндулете. Всунуть семь человек в старый мерседес — дело нелегкое. Предлагаю: господин обер-лейтенант с обеими дамами поместится на заднем сиденье, как ему и положено. Досточтимый военный суд — посредине, а служба связи — рядом со мной, впереди. Корш ручается за прочность осей, если только дорога не слишком ухабиста. Но, должно быть, дорога неплоха, ведь отряд дорожных строителей при комендатуре отнюдь не спал, и его начальник рассчитывает на Железный Крест к рождеству, или к Новому году, или самое позднее к восемнадцатому января — орденскому празднику прусских королей.

— Полный вперед! — воскликнул Винфрид и открыл дверцу старомодного автомобиля, если так можно назвать открытую машину, сделанную десять лет назад. Пружины кожаной подушки чересчур легко поддались, когда сестра Софи фон Горзе опустилась на нее своим легким телом. Винфрид взял за руку сестру Берб, втянул ее и сам уселся между обеими женщинами; Посек откинул средние сиденья, и Познанский с Бертином заняли свои места. Оба смотрели полным ожидания взглядом в серую мглу и на только что начавшийся легкий снегопад.

— Не желаете ли, господин обер-лейтенант, накинуть на себя и на дам плед? — Под пледом Посек подразумевал нечто вроде дорожного одеяла — меховую полость с клеенчатым верхом.