Джоан Дидион - Синие ночи

Это Тусон.

Мы практически ничего не знали о родителях Кинтаны, но об одном знали точно: ее мать до беременности жила в Тусоне. Ее мать жила в Тусоне, и мне была известна ее фамилия.

То, что я сделала дальше, казалось мне единственно правильным.

Я выбралась из-за стола и нашла телефон-автомат с телефонным справочником Тусона.

Отыскала в нем имя матери.

Показала Джону.

Не сговариваясь, мы устремились назад к нашему шумному столику в ресторане и сказали продюсеру фильма «Жизнь и времена судьи Роя Бина», что у нас к нему важный разговор. Продюсер вышел вслед за нами в фойе. Важный разговор в углу фойе гостиницы «Хилтон инн» продолжался минуты три или четыре. Никто (отчеканили мы) не должен знать о том, что мы в Тусоне. Особенно (отчеканили мы) о том, что в Тусоне с нами Кинтана. Я бы не хотела открыть утром тусонскую газету (отчеканила я) и увидеть в ней милую зарисовку о том, как проводят время дети, родители которых заняты на съемках «Судьи Роя Бина». Я потребовала, чтобы продюсер предупредил об этом всех, кто отвечает за связи с прессой. Я подчеркнула, что ни при каких обстоятельствах имя Кинтаны не должно возникнуть в связи с картиной.

Не было никаких оснований полагать, что оно может возникнуть, но мало ли.

Перестраховаться не помешает.

Оговорить лишний раз не повредит.

Я считала, что таким образом оберегаю и Кинтану, и ее мать.

Пишу об этом сейчас, чтобы показать, как усыновление толкнуло меня на иррациональный поступок.

Спустя пару месяцев после той «субботней доставки» Кинтана встретилась со своей сестрой сначала в Нью-Йорке, а затем в Далласе. В Нью-Йорке Кинтана показала сестре Чайнатаун. Отвела ее за покупками в универмаг «Жемчужная река» [57] Китайский универмаг Pearl River в Сохо славится разнообразием товаров и сравнительно невысокими ценами. . Пригласила на ужин в ресторан «У Сильвано» [58] Итальянский ресторан Da Silvano в Гринвич-виллидж знаменит своей тосканской кухней. , где представила ее нам с Джоном. Собрала у себя дома друзей и родню (многочисленных кузин и кузенов), чтобы всех разом познакомить с сестрой. Они были невероятно похожи. Когда Гриффин вошел в квартиру Кинтаны и увидел ее сестру, у него непроизвольно вырвалось: «Привет, Кью». Пили Маргариту. Закусывали гуакамоле. Все были лихорадочно возбуждены, и настроены на сближение, и верили в то, что это новообретенное родство будет во благо.

Однако уже через месяц в Далласе от первоначальных иллюзий не осталось и следа.

На другой день после вылета в Даллас Кинтана позвонила нам в смятении, с трудом сдерживая слезы.

В Далласе она впервые познакомилась не только с матерью, но и с другими членами своей «биологической» (как она теперь ее называла) семьи, и все эти совершенно чужие Кинтане люди вели себя так, будто последние тридцать два года только и жили надеждой на встречу с ней.

В Далласе эти совершенно чужие Кинтане люди тыкали пальцами в снимки, указывая на ее сходство с чьей-то двоюродной сестрой, тетей или бабушкой, абсолютно уверенные в том, что, раз она приехала, значит, ощущает себя частью их клана.

По возвращении Кинтаны в Нью-Йорк начались регулярные звонки от матери, которая сначала категорически противилась воссоединению сестер («Как можно воссоединиться с тем, кого до этого в глаза не видел?» — придирчиво вопрошала она), а теперь явно испытывала нужду вернуться к событиям, приведшим к усыновлению. Мать обычно звонила утром, когда Кинтана собиралась выходить на работу. Кинтана не хотела резко обрывать разговор, но не хотела и опаздывать на работу, особенно потому что Elle Décor (журнал, в котором она служила фоторедактором) проводил сокращения штатных сотрудников и угроза лишиться места была вполне реальной. Она обсудила ситуацию на сессии с психотерапевтом. После сессии написала матери и сестре, что «быть найденной» («Меня нашли» — так она теперь говорила знакомым, которые еще не были в курсе) оказалось «не так просто», что все произошло «слишком быстро», что ей нужно «сделать глубокий вдох», все обдумать, пожить какое-то время «привычной» жизнью.

В ответ она получила письмо, в котором мать сообщала, что не хочет чувствовать себя обузой и отключает телефон.

В этот момент я поняла, что усыновление всех толкает на иррациональные поступки.

Мать Кинтаны, сестру Кинтаны, меня.

Даже саму Кинтану.

Когда она говорит «Меня нашли» в отношении ситуации, перевернувшей с ног на голову привычный миропорядок.