Дженнифер Арментраут - Не оглядывайся

Я была подлой… потому что мне позволяли быть такой. Потому что никто не осмелился одернуть меня. Мое поведение не обсуждалось. Но не было оправдания ни тому, что я позволила Делу; ни тому, что подпустила Касси так близко к себе. Я сотворила столько нелепых ошибок, но та ночь…

Я пошла в домик на дереве, а в моей голове бушевал ураган мыслей и переживаний. Я только что порвала с Делом и поцеловала Карсона, а моя лучшая подруга оказалась низкой предательницей и сукой. В своей следующей эсэмэске она пригласила меня подняться на утес. Я швырнула свой мобильник в стоявшее рядом дерево, но потом подняла его и сунула в карман джинсов. Я была уже вне себя от злости, и то, что мне придется, рискуя жизнью, пробираться в темноте через лес, взбесило меня. Я еще не решила, что сделаю с Касси, когда доберусь до нее, хотя нашей дружбе пришел конец, как и моим отношениям с Делом. То, что она воровала у меня одежду и дорогие украшения, — это одно, но вот увести парня… Это совсем другое… Ее для меня больше не существует.

Картина, представшая моему взору, когда я добралась до утеса, оказалась совсем не той, какую я ожидала увидеть или даже вообразить. То, что я увидела и запомнила, было намного важнее.

Я увидела лицо убийцы Касси.

Сердце колотилось в груди, разогнав кровь по венам с такой быстротой, что мой желудок сжимался, а стены моей спальни ходили ходуном.

Я вспомнила все.

Я пошла туда, потому что Касси хотела, чтобы я оказалась там. Она хотела, чтобы я увидела, и я увидела. И все поняла. Поняла, почему ее мать требовала, чтобы она держалась подальше от меня. Почему Касси бегала за Делом и постоянно отпихивала меня в сторону, почему наша дружба являла собой злобного мстительного маленького монстра, скрывавшегося за вычурными прохудившимися масками.

Я пыталась удержаться на ногах, а горе разносилось вместе с кровью по всему моему телу, сдавливало мне горло, сжимало мое сердце, которое, казалось, вот-вот разлетится на миллион беспорядочных осколков.

Я едва могла дышать, не чувствуя ничего, кроме непереносимой боли.

Касси… бедная Касси…

Я знала, кто убил ее.

Осколки стекла захрустели под подошвами моих шлепанцев, когда я, доковыляв до письменного стола, взяла мобильник и нажала кнопку «контакты». После соединения раздался гудок вызова. Один. Два… Пять гудков. Слезы выступили у меня на глазах. Он не хочет отвечать на мой звонок. Конечно, не хочет. Я же обвинила его в страшном преступлении и теперь напоминаю о том, каким мерзким чудовищем была по отношению к нему. Нет, я просто не могу ему звонить, но должна же я поговорить с кем-то. Мне нужно произнести эти слова вслух, только тогда они обретут реальность. И они изменят все.

Включилась голосовая почта Карсона. Я крепко зажмурила глаза.

— Это я. Я вспомнила все — я знаю, кто убил Касси. И не знаю, что делать. Пожалуйста…

Дверь моей спальни с шумом распахнулась. Я подняла глаза. Сердце моментально застряло в горле, пальцы мертвой хваткой сжали корпус телефона. Человек, стоявший в проеме двери, был тем, кого я видела в своих воспоминаниях; это он смотрел на меня, когда я лежала на утесе, он ощупывал мое тело и искал мой пульс. Тот самый человек-призрак, который преследовал меня у летнего дома, стоял передо мной. Возможно, на заднем сиденье машины никого и не было, но теперь я, без сомнения, узнала в нем того, кто был в лесу и следил за мной; я поняла, что именно он после аварии вытащил из машины мою сумку и записку. Выходит, он дважды оставил меня умирать?

Мое сердце заныло от боли.

— Папа, — прохрипела я, не в силах справиться с головокружением.

— Выключи телефон, Саманта.

Выключить телефон означало совершить непоправимое. Стоять на месте было глупо, но я в буквальном смысле превратилась в истукана. Меня затрясло, когда отец, бросая быстрые взгляды то на разбитое зеркало, то на музыкальную шкатулку, шел ко мне. Он вырвал телефон из моей сжатой руки и выключил его.

— Кому ты звонила, Саманта? — спросил он, засовывая мой мобильник в карман.

— Никому, — ответила я.

Он поморщился.

— Не ври мне. Я же знаю, что ты с кем-то говорила. Скажи, с кем.

Ну уж нет, этого я ему не скажу. Я сжала губы и стиснула челюсти, моля бога о том, чтобы Карсон решил послушать мое сообщение и догадался позвонить в полицию. Шансов на это, конечно же, мало; скорее всего он попросту удалит его, даже не прослушав; а если все-таки прослушает, то позвонит, а мой телефон у отца.