Юстейн Гордер - Замок в Пиренеях

Последуй теперь за мной, за этим моим мысленным экспериментом — мне это важно, потому что этот эксперимент вызывает у меня мучительное сомнение, охватившее меня в последнее время. Да, Стейн, я тоже могу сомневаться.

Вспомни, как мы тогда переезжали горы, и попробуй представить себе, будто бы мы вмонтировали в капот автомашины кинокамеру. Если бы она сняла дорогу в самый момент столкновения, ты можешь быть уверен в том, что женщина с шалью позволила бы себе попасть на пленку?

Теперь ты наверняка считаешь, что я выражаюсь слишком странно. Но и пишу о действительно странном.

Та, кого мы именуем Брусничницей, была откровением потустороннего мира. Но, как я уже призналась, я не так уж уверена в том, что мы могли бы заснять ее на пленку или записать ее слова на магнитофон. Она — дух, отыскавший двух живых людей из плоти и крови. Правильнее было бы сказать, что она «материализовалась». Мы ведь и слышали с тобой разное. Она явилась к нам с одной мыслью, обращенной к тебе, и с другой — ко мне. Слова были совершенно разные. Хота весть, послание практически не отличались.

Благодаря литературе я кое-что знаю о людях, имевших подобный нашему опыт. Позволь только подчеркнуть один важный момент. Духи, естественно, не очень-то связаны со временем и местом в нашем, так сказать, четырехмерном существовании. Не важно, приходила ли к нам Брусничница, или это нечто, что возникло у нас в мозгу. Она могла быть предостережением, предзнаменованием, она, возможно, по-прежнему пребывает среди нас.

«Но мы ведь сбили ее», — наверняка думаешь ты, да ведь и я постоянно приводила доводы в пользу того, что она скончалась либо сразу, либо через несколько дней. Вот о чем я спрашиваю, Стейн! О том, что вдруг заставило меня сомневаться. Что, если пережитое нами возле горного озера — предзнаменование чего-то, долженствующего произойти; чего-то, что должно еще случиться?

Но разбитые фары? А ведь и ремни безопасности натянулись! Да, но не очень сильно, а кроме того, что-то нас задело… Не то чтобы я выражаю какое-то сомнение, но ведь обрушившееся на нас несчастье вполне могло быть проявлением духа.

Уже тогда я размышляла о том, что, принимая во внимание все обстоятельства аварии, нашему автомобилю был нанесен очень скромный ущерб. К тому же ты сразу же поехал дальше. А как было бы в том случае, если бы мы наехали на оленя?

Чуть позднее мы повернули обратно и нашли ту шаль. Это правда, и теперь я говорю как ты, что авария случилась очень давно и сегодня я не знаю… Но полиция заверила нас, что никакого несчастья в этих местах не произошло.

Чтобы быть абсолютно уверенной в том, что мы учли все возможности, я выдвигаю такую альтернативу… Брусничница явилась нам три раза. Сначала на тропке, в горах Хемседаля, затем у горного озера и наконец — в березовой роще, за старой деревянной гостиницей. Что ты думаешь об этом, Стейн?

Она никогда не показывалась после этого — ни тебе, ни мне, это был один из первых вопросов, которые мы задавали друг другу, когда оставались с глазу на глаз. Других свидетелей ее появлений, кроме нас с тобой, возможно, нет.

Надеюсь, что эти рассуждения не покажутся тебе слишком вызывающими. Я боюсь, как бы ты снова не порвал со мной по той причине, что наши мнения слишком различаются. Возможно, ты по-прежнему считаешь, что у меня больная психика. Но я знаю, что ты способен более широко истолковать то, что мы пережили тогда, хотя и пришли к совершенно разным выводам. Я помню наши разговоры в первые сутки, помню наше путешествие на машине в Осло. Тогда я начала загромождать нашу квартиру своими книгами, а ты всерьез замкнулся. А теперь, через тридцать лет, написал, что боялся меня. Не хочу, чтобы эти слова оказались последними. Не забывай, что когда-то мы с тобой были пещерными жителями. Ради этого оба были Homo erectus [95] Человек прямоходящий, стоящий на двух ногах (лат.). , Homo habilis и Homo Australopithecus africanus. На планете, где кипит жизнь, в загадочной Вселенной я ничего из этого не отрицаю. Но величайшей загадкой является то, что мы являемся не только частью плотского или материального мира. Помимо этого мы — бессмертные духи, и, возможно, именно это и есть глубочайшая сущность человека. Все прочее — звезды и черепахи — по сравнению с этим всего лишь шелуха, хлам. Даже Солнце не способно на большее, чем черепаха, даже Галактика не может создать нечто, превосходящее маленькую букашку.

Ты никогда не забывал напомнить, что наши тела схожи с телами черепах и пресмыкающихся, но, несмотря на генетическое родство между примитивными позвоночными и Homo sapiens, по моему мнению, человек существенно отличается от черепахи. Мы можем встать перед зеркалом и посмотреть себе в глаза, а ведь глаза — это зеркало души. Мы свидетели нашей собственной тайны. Один индийский мудрец говорил: «Атеизм не есть вера в славу собственной души».