Елена Трегубова - Распечатки прослушек интимных переговоров и перлюстрации личной переписки. Том 2

— А железяка-то моя, гляди, еще работает!

Я опасливо переспрашиваю:

— Какая железяка?

— Ну как! — говорит. — У меня же железный сустав в бедре! У меня же был жуткий артроз! Совсем ходить не мог! Ты что, не помнишь, как я хромал, когда мы с тобой в Милане Караваджо смотреть ходили?!

— Ох, даже не напоминай мне Милан и Караваджо! — говорю. — Даже вот не смей заикаться мне об этом позоре! Я помню, как ты разорался перед картиной и как мы чуть не избили друг друга, поспорив! Даже не напоминай, — говорю, — мне этот позор, как нас выгнали из пинакотеки! Прекрасно, — говорю, — помню, как ты хромал, но я, — говорю, — была уверена, что это ты от злости, что я тебя переспорила со своей трактовкой! Шломо! — говорю, — ну вот почему же ты мне не сказал ничего про свой сустав?! Зачем же мы через весь город пешком тащимся?!

— Я как новенький, уверяю тебя! — кричит Шломо. — Всё зажило! Я даже ничего не чувствую! Сам уже почти забыл! Почему-почему не сказал?! Я же все-таки мужчина, ты не забывай все-таки! Нет, я всё помню, наш уговор, просто друзья, помню, помню… Заметь, я ведь даже ни одного вопроса сегодня тебе про твоего бой-фрэнда не задал! Но я же должен все-таки как-то… Как-то… Я же должен!

Я говорю:

— Что ты должен?! Ковылять через весь город, идиот?

— Зато, — хохочет, довольный, Шломо, — я теперь могу через таможню на границе драгоценности контрабандой провозить! Если магнитные ворота звенят — я им просто говорю, что это у меня железная косточка в бедре звенит! Ай-яй-яй, как много я потерял, что не занялся ювелирным бизнесом — сейчас бы как раз самое время было! Килограмм золота в кармане — и банзай! А то — жаль, возить контрабандой нечего!

Идем дальше, поглядываем на лавку тайком — нет, пока желающих на Шломин прикид не нашлось.

— Надень, пожалуйста, сандали! — неожиданно взмаливается Шломо, на переходе к Гайд Парку (нажимая, на двухметровой высоте, подвешенную кнопку для перехода лошадей).

— Боишься опозориться, — смеюсь, — если тебя сваха случайно увидит?

— Да нет! — говорит. — Вон старый даблдэккер едет — видишь, без задней двери, с площадкой, на котором мне очень хочется прокатиться! Побежали!

Вдруг, не добежав до угла с Гайд Парком — настигая уже было двухэтажный автобус, свернувший к остановке, Шломо застывает — прямо посредине улицы:

— Не поеду на этом автобусе! — кричит Шломо. — Будем другого ждать.

Я говорю:

— Автобус не наш?

— Умру лучше, чем на этом автобусе…! — орет Шломо (и тычет рукой, показывая мне рекламу на борту автобусного верхнего этажа: «Some people are gay, get over it!»). — Я не желаю умереть как в Содоме и Гоморре! Я не желаю иметь к этому никакого отношения! — орет Шломо, так и не двигаясь с асфальта — когда двинули уже на нас машины.

Я еле успеваю оттащить орущего Шлому за руку на тротуар:

— Бедная Европа гибнет! — кричит Шломо.

— Шломо, — говорю, — ты не вполне прав: через десять лет, когда педофилам разрешат усыновлять детей, зоофилам будут выдавать лицензии для открытия специализированных ферм, некрофилам разрешат проводить специализированные вечеринки на кладбищах, а человеческие эмбрионы можно будет купить в каждом супермаркете в отделе замороженных продуктов — вот тогда ты еще вспомнишь, — говорю, — сегодняшнее время, как старые-добрые консервативные времена.

— Безумные! — орет Шломо. — Разве кто-нибудь не знает, что Бог сделал с Содомом и Гоморрой за гомосексуальные грехи! Как они могут! Как они могут подставлять всех под удар из-за своего извращения?!

Я говорю:

— Ты же в Бога не веришь, Шломо! Ты забыл? — говорю. — Чего ты тогда опасаешься-то?

— Я… Я! — орет Шломо. — Но Содом и Гоморра же погибли — и все прекрасно знают, за что! Факт!

Я говорю:

— Шломо, формально говоря, в Библии вообще нет нигде указания на мужеложество, как на главный грех Содома, — говорю. — Если ты помнишь, — говорю, — главным грехом, за который Бог покарал жителей Содома, пророки называют то, что содомляне были горды, пресыщенны, не помогали нищим и бедным, притесняли пришлецов и были злы по отношению к другим народам. А поскольку мы знаем, что «пресыщенность» в Содоме и Гоморре произошла от того, что жили они за счет местных месторождений нефтяного битума и газа рядом с Асфальтовым морем — то уж корректнее всего, и с Библейской и с исторической точки зрения, называть «содомитами» не геев, а зажравшихся олигархов и коррумпированных чиновников, жирующих на нефтяные и газовые деньги, в то время как нищенствуют простые люди в стране. Когда в одной из самых богатых столиц в мире, паразитирующей на нефте-газовых деньгах, каждую зиму насмерть замерзают триста бомжей — вот это подлинный Содом в Библейском смысле! Ты просто перепутал мишени близящегося Божьего возмездия, Шломо!