Татьяна Веденская - Как женить слона

Черт!

Умница-дочка, поставила на компьютер пароль. Эту проблему так сразу не решить. Однако даже и без доступа в компьютер я получила маленький, но драгоценный кусочек информации. Еще неделю назад на компьютере не было пароля. Варя защищается, а это значит, что ей есть что скрывать. Она думает, что спасает свою самую большую любовь. Рыжую и смешливую.

Моя первая любовь – мальчик по имени Егор – учился со мной в одном классе. Он сидел через три парты от меня, и я тратила все время, любуясь его затылком, а иногда даже профилем, если Егор поворачивал голову в сторону. Сколько мне было тогда? Пятнадцать?

Ох ты, как все повторяется. Только я не сидела на лавочке чуть ли не в обнимку, и мой Егор не курил у школы. Я так и не рассказала ему о моих чувствах, только однажды, на двадцать третье февраля, сделала сердечко из картона, клея ПВА и красной акварельной краски и подсунула ему на стол. На оборотной стороне этого доморощенного сердца написала о том, какой он хороший и красивый и как он мне нравится. Думаю, Егор понял, что это от меня, потому что после этого подарка он стал чаще поворачивать голову, а иногда даже ловил мой взгляд и улыбался.

Когда его глаза встречались с моими – это было самое счастливое мгновение.

Я до сих пор помню, как мое сердце принималось стучать словно сумасшедшее от одного его взгляда. Было трудно дышать и совершенно невозможно следить за тем, что происходит на уроке.

А потом семья Егора переехала в Белоруссию, а я осталась с незаживающей раной в сердце, печальная, как Джульетта, к которой так и не пришел Ромео. Я думала, что никогда больше не буду счастлива и ни один человек в мире не сможет помочь мне с моим безграничным горем. Но через неделю подружка позвала меня в кино с мальчишками с нашего двора. В общем, с горем я справилась.

И Варя справится. Я выключила экран компьютера и подумала о том, что, как минимум, один выход из положения у нас точно есть. Перейти в другую школу. Такие чувства да еще в таком возрасте требуют постоянной подпитки, а без нее они очень быстро погаснут. И Варя быстро забудет веснушчатый профиль и рыжие волосы…

Я выдвинула полку письменного стола и провела рукой по ручкам, карандашам, ластикам и прочей мелочовке. Что я ищу? Дневник? Доказательство своей правоты? Четверка по контрольной – лучшее тому подтверждение. Мы никогда особенно не заставляли Варю учиться, она всегда сама тянулась к знаниям, что большая редкость. Нет, Гриша, конечно, пилил дочери мозг из-за четверок, заставляя ее бояться их получать хотя бы потому, что потом придется слушать его лекции. Он читал монологи на тему «только на отлично стоит жить в этом мире» и предлагал решать все «по-боевому». Но ведь если бы Варя категорически не хотела или не могла – она бы все равно не выдержала этого пресса. Она прекрасно училась, легко сносила все «мероприятия отца» – до некоторых пор.

Закрыв письменный стол, я подошла к гардеробу. Вещи на вешалках висели – еще куда ни шло, но на полках все было свалено не пойми как, что-то свернуто, что-то сложено, а что-то Варя просто запихнула в шкаф комком. Что ж, мне же лучше, удобнее осматривать, труднее заметить, что тут кто-то был. Я аккуратно подлезла под ее вещи и на ощупь проверила, нет ли на полке твердых предметов. Ничего. На других полках тоже никаких особенных вещей не обнаружилось. Среди свитеров почему-то лежали Варины туфли на шпильке. Думаю, я знаю, как они туда попали. Она любит включать музыку и кружиться в темной комнате перед большим зеркалом, встроенным в дверцу шкафа.

Я тоже любила так делать.

В полумраке, кружась под музыку, можно увидеть себя совсем другими глазами. Это похоже на гадание, на таинство. Глядя на свое отражение в зеркале в разных платьях, меняя туфли, платки, позы, глядя на саму себя, можно представлять всю свою дальнейшую жизнь – ослепительную, интересную, полную великих людей и грандиозных событий. И, конечно, счастья. Совсем не такую, какой она окажется на самом деле.

А затем ты устаешь или кончается музыка, кто-то звонит или зовет тебя ужинать, и ты сбрасываешь свои самые «чумовые» туфли и засовываешь их на полку со свитерами, чтобы потом там и забыть, пока они как-нибудь и когда-нибудь случайно не найдутся. Я улыбнулась и оставила все на месте. Я здесь не для того, чтобы пилить дочь из-за беспорядка в шкафу. Закрыв дверцу, постояла с минуту, глядя на себя в ее зеркале. Черные брюки, сливового цвета водолазка. Стройная, хотя в юности я, как и все, считала себя уродиной и толстой. В юности мы оцениваем себя по самым жестким стандартам, и в тридцать четыре года я нравилась себе куда больше, чем в пятнадцать. Затем перевела взгляд на свалку из одежды и книжек на стуле рядом с Вариной кроватью. Я подошла и присела на корточки. Кажется, на стуле было собрано все, что Варя носила вне школы за последние две недели, и все, что она читала в последние два месяца. «Путешествие из Петербурга в Москву» – это по программе. «Отверженные» и «Сумерки» – это для души. Интересно, с кем Варя ассоциирует себя, с Козеттой или с Беллой? Ответ на этот вопрос очевиден.