Миа Марч - В поисках Колина Фёрта

— Конечно.

Закусив губу, Ли обернулась, желая убедиться, что отец не услышит.

— Я хочу научиться печь пирог, который вы делали для миссис Бакмен. Она моя соседка. На прошлой неделе она пригласила меня перекусить после школы и дала кусок этого пирога. Она сказала, что вы испекли его специально для нее. Она сказала, что от него и у меня улучшится настроение.

Сердце Вероники сжалось. Пирог, который она испекла для Аннабет Бакмен, назывался «Душа», шу-флай, единственный, который, судя по всему, помогал Веронике почувствовать себя ближе к бабушке. Ничего особенного, просто черная патока и посыпка из крошек с коричневым сахаром, его теперь редко встретишь, но Вероника его любила. Ее бабушка выросла, готовя этот пирог для своей семьи в самые безденежные времена, и Рената Руссо говорила, что была бы счастлива больше никогда в жизни не печь шу-флай и иметь доступ к фруктам, хорошему шоколаду и другим восхитительным ингредиентам. Но однажды, в первые недели по возвращении в Бутбей-Харбор, Вероника так затосковала по бабушке, что впервые испекла шу-флай, и когда запахло густой патокой и посыпкой из крошек с коричневым сахаром, ощутила в комнате ее присутствие. Она почувствовала ее так близко — ее любовь, все то, что она сказала бы Веронике теперь. Боже, насколько иначе сложилась бы жизнь, будь бабушка жива, когда Вероника забеременела. Скорее всего она оставила бы ребенка, а не отдала на усыновление. Бабушка взяла бы их в свой дом.

«Сосредоточься на Ли», — приказала она себе, коротко вздохнув.

— Я знаю, о каком пироге ты говоришь, Ли. Это мой пирог «Душа» — шу-флай. Когда ты его готовишь или ешь, то думаешь о человеке, близость которого хочешь ощутить. Вот так он действует. Пирог этот получил свое название давно, он был таким сладким, что привлекал мух, пока остывал. Поэтому хозяйки приговаривали: прочь, муха! — шу, флай [1] От англ. fly — летать. — Здесь и далее примеч. ред. ! И название пристало.

— Шу-флай, — повторила Ли. Потом кивнула и собралась было уйти, но снова повернулась и сказала: — Спасибо.

«Это связано с ее матерью, — сообразила Вероника. — Ли, должно быть, хочет почувствовать ее присутствие». Вероника слышала, что жена Ника Демарко погибла в результате несчастного случая на воде два года назад.

«О, Ли», — подумала она, глядя, как девочка просовывает ладошку в руку отца и они уходят по Морской дороге.

Эта приятная малышка без труда впишется в ее занятия. Отец, вероятно, не продержится дольше первого урока. Они, видимо, из тех, кто «делают что-то вместе», а потом он просто не привезет Ли на следующее занятие, и Веронике не придется в маленьком пространстве своей кухни находиться с Ником Демарко, который, без сомнения, помнит ее по школе и в курсе, что она забеременела, а потом таинственным образом исчезла. Тогда все знали, что ее отослали в «Дом надежды», заведение для беременных девочек-подростков на окраине города. Немногочисленные подруги Вероники сказали ей, что все это обсуждают и Тимоти Макинтош отказывается от отцовства, говорит, будто Вероника спала со многими.

«Почему же до сих пор при этих воспоминаниях так больно в груди?» — удивилась она, прибавляя громкости в телевизоре. «Забудь обо всем, кроме “Гордости и предубеждения” и лица Колина Фёрта», — сказала себе Вероника. В конце концов, ей нужно испечь пирог «Любовь», а для этого необходимо находиться в определенном настроении. Она досмотрела «Гордость и предубеждение», пожирая глазами Колина Фёрта, и вернулась к работе.

С того момента, два дня назад, когда Джемма увидела розовый плюсик на экспресс-тесте на беременность, она пребывала в самой настоящей панике. Своей новостью она ни с кем не поделилась. Как только она сообщит Александру, он схватит ее в охапку, закружит по комнате, потом позвонит своим родным, закажет грузовик праздничных сигар и запустит в действие план, который медленно высосет жизнь из души Джеммы.

Поскольку на прошлой неделе Джемма потеряла работу — работу, которую любила настолько сильно, что все еще каждый вечер засыпала со слезами на глазах, — она знала, что Александр, помощник прокурора, использует все свое изрядное мастерство для обоснования довода, вынашиваемого им уже почти год: обзавестись тремя детьми, переехать в тот же городок в округе Уэстчестер, где жили его родители и семья брата, предпочтительно на равном расстоянии от обоих домов, и Джемма превратится в домоседку, устраивающую свидания в песочнице. «Нам по двадцать девять, бога ради, Джемма, — постоянно говорил Александр. — Мы женаты пять лет. Мы взрослые люди».