Федор Андрианов - Спроси свою совесть

— Театр теней, — проговорил Женька, но его никто не слышал. За столом стало оживлённо, все громко говорили, перебивая друг друга, Марина визгливо смеялась.

— Что это у вас вся закуска такая пресная? — спрашивала она у Мишки. — Ки-и-сленького бы чего-нибудь!

— Кисленького? Сделаем! — он оглянулся на Ваську, за обе щёки уписывающего колбасу. — Слышь, Заяц, посмотри-ка в саду, там яблочки должны быть.

— Это мы мигом!

Васька вскочил, вытер жирные руки о брюки и пошёл к двери. У самого порога он споткнулся.

— У, лопух хозяин, бросает топор под самые ноги.

Он поднял топор, поставил его к стенке и вышел.

Вернулся он минут через пять и выложил на стол с десяток яблок.

— Ты чего это принёс? — грозно зыркнул на него Мишка.

— Как чего? — искренне удивился Васька. — Ты велел яблок.

— А почему они все в земле? Падали набрал, гад? Так мы не шакалы, чтобы падаль жрать! Не мог с дерева сорвать?

— Так ведь они высоко, Миша. И не видно ночью-то.

— Высоко. Сделай так, чтобы низко были.

— Это как же?

Недоумение Васьки было таким искренним, что Женька Курочкин расхохотался. Заяц оглянулся на него. Всё ещё продолжая смеяться, Женька показал на топор, прислонённый самим Васькой у стены:

— А вон топор на что?

Васька перевёл взгляд на топор. Ещё несколько мгновений он смотрел непонимающе, но, наконец, до него дошло, и недоумение на лице сменилось радостной улыбкой.

— Срубить, да?

Он схватил топор и выскочил в сад. И тотчас же оттуда послышались удары топора. А вскоре Васька снова появился в дверях, волоча за собой дерево. Крона в дверь не прошла, тогда Васька обрубил веточку побольше, внёс её в домик и положил на пол.

— Вот, ешьте.

На ветке висели десятка два крупных, начинающих желтеть яблок антоновки. Зоя сорвала одно и аппетитно захрустела им. Женька тоже взял яблоко, откусил — обильный сок побежал по подбородку. Женька отложил яблоко в сторону и обернулся к сидевшей рядом с ним на диване Нине. Его потянуло поразглагольствовать.

— Видите ли, Нина, один мудрец как-то сказал, что человек, вырастивший дерево, прожил жизнь не зря. Но вот является другой человек, разрушитель и срубает это дерево. Так что, по-вашему, Нина, выше, значимее в жизни: тот, кто посадил это дерево, или тот, кто срубил?

И, не дожидаясь ответа, он налил два стакана, один протянул Нине, чокнулся.

— Так выпьем, Нина, за разрушителей!

Нет, эта темноволосая, полноватая Нина нисколько не была похожа на ту, у которой волосы напоминали облако, но захмелевшему Женьке Курочкину просто было приятно повторять это знакомое, чарующее сочетание звуков: н-и-н-а!

Давно уже Мишка включил магнитофон на полную громкость. Ревущие звуки музыки, казалось, до предела заполнили всю комнату. Женька поднялся и потянул за рукав свою соседку, не замечая, как мрачно косится на них Мишка.

— Пойдёмте танцевать, Ни-на!

Выпито было уже немало, и Женька с удивлением заметил, что ноги почти совсем не слушаются его. Несколько раз он спотыкался и, чуть не падая, повисал на плечах у Нины. Та поддерживала его и смеялась ласковым гортанным смехом.

Вдруг чья-то рука крепко схватила Женьку за плечо, оторвала от Нины и круто развернула. Женька увидел перед собой искажённое злобой лицо Михаила и не успел ещё ничего сообразить, как получил жестокий удар в лицо, отбросивший его на стену, по которой он медленно сполз на пол. Взвизгнула испуганно и сразу смолкла Марина. Васька, с лица которого ещё не сползла радостная, глуповатая улыбка, переводил взгляд с Женьки на Мишку.

— За что? — медленно поднимаясь с пола и с трудом шевеля разбитыми в кровь губами, спросил Курочкин.

— Я тебя предупреждал: не клади глаз на Нинку! — зло проговорил Мишка и шагнул к Женьке, но на его пути оказалась Нинка.

— Не дури, Михаил, — твёрдо сказала она.

Мишка хотел отстранить её с дороги, но на помощь ей пришла Марина.

— Мишенька, хорошенький, ну чего это ты, — защебетала она, обнимая его за плечи. — Ну не надо так, успокойся. Да и не было у них ничего, это тебе показалось.

Она подталкивала его к столу. Мишка хотел что-то сказать, но смирился, тяжело опустился на стул, положив голову на руки, и искоса посмотрел на Женьку.

Тот уже поднялся, вытер губы ладонью и сплюнул на пол. Ему хотелось скулить от злости, боли и обиды.

«Скотина, грубое животное, — в бессильной злобе думал он, не глядя на Мишку. — Обрадовался, что силы, как у бугая. Ну погоди, я тебе тоже сделаю!»

Он сел за противоположный край стола.