Алексей Ельянов - Просто жизнь

— Ну как, скоро мы выберемся отсюда?

— Полный порядок, — сообщил Петр с горячностью, почти с восторгом. — Она согласилась!

— А я и не сомневался, — пожал плечами друг, мол, почему бы ей, собственно, не согласиться? — Но эта история меня мало волнует.

Ольга вышла из дому и быстро, будто бы убегая и в то же время сдерживая себя, направилась к мотоциклу. На ней был коричневый спортивный, видавший виды костюм, а в руке домашняя сумочка, как будто Ольга отправлялась на базар. Приземистая, неуклюжая, неузнаваемая, она разочаровала Петра. Но ему вдруг стало совестно, когда он встретился с Ольгой глазами. Она близоруко прищурилась, потерла переносицу — нaвepно носила очки, — поспешно влезла в коляску мотоцикла. Илья завел мотор. Движения его были неторопливы и величественны. Петр прыгнул на заднее седло. Поехали!

Потекли, помчались навстречу проспекты, улицы, дома — друзья спешили вырваться из города, но повсюду было много машин и людей, приходилось ехать осторожно. Ольга сидела в коляске неподвижно, скованно, ветер трепал ее волосы. Петр думал, с каким-то странным — гордым и опасливым — чувством похитителя: что скрывается за этой неподвижностью и напряжением пальцев, судорожно сжимающих края коляски? Может быть, страх никогда не ездившего на мотоцикле человека, а может быть, она боится, что ее кто-нибудь из знакомых увидит, узнает? Или это обычная женская настороженность?..

Вот и последние дома остались позади, широкое шоссе, петляя и лоснясь под солнцем, вело к лесу, к высоченным березам с первыми желтыми прядями в ветвях, к соснам и елям, горделиво поднявшимся над березами, к мягким волнам лиственного подлеска, с яркими уже кострами кленов и желтизной осин. Петру хотелось спросить Ольгу: «Ты видишь, видишь все это?..» Но он молчал.

Ольга и так все воспринимала с восторженным удивлением. Ей, кажется, было жаль оставленной за спиной красоты. Пальцы ее по-прежнему сжимали края коляски, и Ольга словно бы плыла в легкой, выдолбленной из куска дерева лодке, которой вот-вот предстоит прыгать по бурунам порогов.

— Эй, остановимся! — крикнул другу Петр. — Тут красиво!

Илья затормозил, выключил мотор. И сразу стало так тихо, что слышен был шелест листьев на деревьях. Ольга забеспокоилась.

— А что мы? Почему здесь?

— Где красиво, там и останавливаемся, — строго пояснил Илья. Он прыгнул через придорожную канаву и, заложив руки в карманы куртки, с демонстративным невниманием к Петру и Ольге, пошел меж стволов в глубь леса.

— Идем и мы, — сказал Петр. — В лесу хорошо.

Он тоже с разбегу перескочил через канаву. Немного помедлив, перепрыгнула и Ольга.

Еловые ветви кольнули лицо. Петр решительно раздвинул их и пошел почти напролом туда, где, по всей вероятности, могло быть много спелой брусники.

Вот и поляна. И ягоды видны повсюду. Ольга присела, сорвала вместе с тоненьким стеблем одну красную гроздь, другую, потом еще и еще. Сложила все вместе. Получился яркий букет из ягод и листьев. Ольга держала этот букет бережно и ласково.

Петр подошел, коснулся ее плеча:

— Все прекрасно, не так ли?

Она вздрогнула.

«Не верит, боится, не знает, как быть…»

Петр пнул какую-то корягу, заложил руки за голову и, еще не представляя, что же теперь делать, как сгладить неловкость, стал пристально смотреть на стволы, на вершины, на голубые клочки неба. Выручил Илья.

— Эй, ягодники, поехали! — закричал он с дороги. Петр и не приметил, как и когда друг выбрался из леса, не сразу увидел, что именно ему Ольга преподнесла свой букет из брусники.

И опять начался неторопливый бег. Илья не спешил, не обгонял ни машин, ни мотоциклистов. Дорога текла с пригорка на пригорок, через деревню. Справа и слева выстроились ряды домов с резными наличниками. Почти над каждой крышей долговязый крест телеантенны. До вечерних передач еще далеко, и мальчишки носились на велосипедах, разгоняя кур, старики кое-где подремывали на лавочках под березами возле палисадников.

Дорога для них, должно быть, как река жизни, течет и течет… А Петр вглядывался в дома по берегам этой самой реки: добрые, злые, замкнутые — всякие есть дома, как и люди, — одни под пышными березами, другие стоят в голой степи, третьи притулились на скалах… Хорошо ли, плохо ли, — свой дом, своя земля, родина души.

За деревней начинался яблоневый сад. Огромный, ухоженный, на крутом склоне горы. Вокруг каждого причудливо изогнутого ствола был вкопан и отмотыжен черный круг земли. Широкие кроны яблонь, сочная зелень их листьев казались облаками, парящими над полем. Деревья подступали к самой дороге. Мол, остановись, путник, сорви спелый плод, порадуйся щедрости земли.