Гумер Баширов - Честь

Чистый, прохладный воздух будоражил кровь. У Нэфисэ было такое ощущение, словно вдруг в ней забил какой-то источник сил. Легко ступая по мягкой земле, она поспешала из одного конца участка на другой.

Однако работа казалась легкой только поначалу. Весенний пыл лошадей быстро угас. Взмокшая от пота шерсть пристала к ребрам, выдавая еще больше их худобу. Бедняжек приходилось останавливать после каждого круга и подкармливать припасенными на всякий случай корками хлеба да картошкой. Изрядно утомились мальчики и девушки.

— Это только с первого раза тяжело, — подбадривала Нэфисэ, — а там привыкнем и вовсе не будем уставать.

И молодежь вновь воодушевлялась. Ведь как-никак обработанная земля раздвигалась жирной чернотой все шире и шире.

Время от времени на дороге из райцентра показывались женщины с ручными тележками, груженными семенами. Останавливаясь передохнуть, они подолгу смотрели на занятых горячей работой людей. Нэфисэ видела озабоченность на их лицах и даже смущение. Их, видно, угнетало, что вот соседи уже сеют хлеб, а они еще только везут вымоленные у начальства семена. От неловкости за свой колхоз или от зависти и нежелания унизить себя, они сидели, не проронив ни слова.

Но вот Нэфисэ заметила жилистую женщину в высоко подоткнутом платье, подошедшую к самой их пашне.

— Из какого вы колхоза, апа? — спросила у нее Нэфисэ.

Женщина, мотнув головой, показала куда-то за лес.

— Есть вон там посмешище для людей, — сказала она, но колхоза не назвала. — Сколько мы ни говорили, не послушались нас. Собрались всякие и своего дружка председателем поставили...

И вдруг, резко поворотясь, пошла к оставленной на дороге тележке.

— Ты чего развалилась? — сердито крикнула она на улегшуюся у обочины товарку. — Делов больше у тебя нет? Подымайся, наши поля они не засеют!..

Немало их проходило тут за день. После них на душе становилось тревожней, и все же вереница женщин с тележками заставляла верить, что колхозники выкарабкаются из любых трудностей.

В одном конце пшеничного поля зубья бороны выдернули из земли несколько деревянных колышков. На них рукою Газиза были написаны названия злаков, сроки сева и качество обработки почвы. Взволнованная Нэфисэ перечитывала по нескольку раз эти полустертые надписи. Пошел пятый месяц, как от Газиза не было письма. «Как он там? Жив ли? Почему молчит так долго?»

Печальные думы тревожили сердце, отзывались болью в груди. Но богатырские усилия народа захватывали Нэфисэ все сильней и не давали той боли овладеть всем ее существом.

Едва объявили перерыв, как у всех сразу отяжелели ноги. Девушки, еле добравшись до стана, повалились где попало. Через минуту многие уже крепко спали.

— Эй, детки! — трясла их за плечи Мэулихэ. — Господи, совсем разморились... Да вставайте же, умач стынет!

К концу обеда к ним трусцой на своей лошадке подъехал Тимери.

— Аланбашцы, — заявил он, — с первого же дня взялись как следует. Уж если мы дали слово, надо и нам держаться. Не так ли? Давайте покажем себя! Пока не перевыполним норму — не остановимся!

Многие согласно закивали головами. Но Апипэ, нахмурив белесые брови, проворчала:

— Ай-яй, здорово метет новая метла! Этак ведь никто здесь не выдержит...

Обходившая бригады Айсылу отозвала Нэфисэ в сторону.

— Знаешь, Нэфисэ, что беспокоит меня? — сказала она, морща лоб. — Дисциплина в твоей бригаде. Апипэ опоздала в первый же день сева. И разговоры у нее нескладные.

— Не беспокойся, Айсылу-апа, — ответила смущенно Нэфисэ, — я эту Апипэ взнуздаю! Сколько раз говорила ей...

— Говорить мало, надо подкрепить делом... Твоя бригада должна стать образцовой во всем. Вы взяли на себя огромные, я бы сказала даже почетные, обязательства — это надо помнить. И весь колхоз должен равняться по вас. Хоть и не записано это в договоре, но вместе с вами соревноваться будет весь «Чулпан»!

Нэфисэ радовалась этому и волновалась.

— Не легко нам будет! И все же я верю в свою бригаду, Айсылу-апа!

— Это хорошо, что ты веришь в свои силы. Вот кто будет еще твоей опорой, — показала Айсылу на приближавшуюся к ним Гюльсум. — Будешь с ней дружно работать, она тебя в самые трудные минуты выручит.

Айсылу явно любовалась Гюльсум. Ей нравилась ее аккуратность, собранность. Разглядывая плотную фигуру девушки в опрятном комбинезоне, милое веснушчатое личико, она с гордостью думала о том, что есть какая-то доля и ее усилий в том, что Гюльсум такая.