Георгий Садовников - Суета сует

— Высший класс!

Мы вынесли газету в коридор, положили на пол, взялись за руки и сплясали вокруг нее танец победы. Я тоже плясал. Я позволил себе такую слабость.

Газета лежала в параллелограмме света, выброшенном из аудитории в темный коридор. Наши лица исчезали в полумраке, и тогда из полумрака бешено сверкали счастливые глаза и белые зубы.

Из черной глубины коридора вышел вахтер. Он включил свет и спокойно смотрел на нас. Его удивить трудно. Он лучший друг институтских привидений и запросто с самим домовым.

Покончив с пляской, мы стащили газету в вестибюль и там торжественно приколотили. Прежде чем выйти на улицу, оглянулись: у газеты торчал ее первый читатель — вахтер.

На улице Кирилл затянул песню:

Мы поддержали Кирилла. Эту песню нам оставили московские киношники. Они снимали в нашем городе фильм о гражданской войне, и мы принимали участие в массовках. Я, как сейчас, помню Кирилла в конноармейской буденовке. А вообще кем мы только не были! И партизанами и махновцами. Даже брели в крестном ходе. Зато нам уплатили за каждый съемочный день и еще подарили эту песню:

Елочка висела на наших руках. Глаза ее слипались. Она подпевала тоненьким голоском.

На главной улице наша орава рассыпалась. Часть залезла в дежурный троллейбус. Остальные стояли на углу — ждали, когда я и Кирилл свернем с Елочкой направо.

— Потопали, — сказал я.

— Лева... — Кирилл помедлил. — Проводи Елочку один. Я еще поболтаю с ребятами кое о чем важном. Спокойной ночи, Елочка.

Елочка сказала что-то вроде «подумаешь», схватила меня за рукав и сердито потянула за угол. Я обернулся. Кирилл поднял руку, прощаясь. Ребята тоже подняли руки.

Куда исчезла Елочкина сонливость? Елочка летела по тротуару со скоростью гонщика, вышедшего на финишную прямую. Ее туфельки без пятки, похожие на шлепанцы, стучали на весь город. Кто-нибудь, проснувшись, мог подумать, что бежит лошадь.

— Елочка, — сказал я, запыхавшись. — Пора выбрать одного. Таскаешь за собой и Кирилла и меня. Он тебе нравится больше?

— Нужен он мне сто лет!

— В чем же дело? Встречайся только со мной.

— Больно он воображает. У меня было одиннадцать футболистов и еще один запасной. Вратарь. Они все за мной ухаживали и дарили цветы. Один раз я опоздала на матч, так они чуть не проиграли кубок. А у него, подумаешь, дела! Дела в два часа ночи! Просто лень пройти четыре квартала.

— Елочка, вот и пойдем завтра в театр. Вдвоем. Без Кирилла.

— И без него обойдемся.

— Так пойдем в театр?

— Обязательно. И в театр. И в кино. А он пусть решает свои важные дела.

Мы остановились у ее ворот. Я раздумывал: пора целовать Елочку или пока еще рано? Я предложил напрямик:

— Поцелуемся, что ли?

— Потом, — ответила Елочка.

Я пришел в общежитие. Кирилл еще не вернулся. Он, очевидно, бродил по городу с ребятами. У него есть такая нелепая привычка. Я сидел на кровати, не ложился: хотел поговорить с Кириллом насчет Елочки, не откладывая.

Как назвать мои чувства к Елочке, я еще не знал. Зачем она мне нужна, я и этого не мог бы сказать. Мне понятно только одно: она очень красивая, и с ней наверняка приятно целоваться. И вообще пройтись с ней по городу — одно удовольствие. Словом, во всем этом еще следует разобраться. Может, я люблю ее даже? Это не исключено.

Я сидел впотьмах. На соседней койке сладко посапывал чемпион области Сусекин. Сегодня утром его ждет сюрприз. Его, заведующего отделом прогульщиков.

Я раздумал ждать. Незачем. Главное, я пойду с Елочкой в театр. Поэтому можно спать спокойно. Я разделся и лег. Перед тем, как провалиться в сон, увидел Женю Тихомирову. Без помощи Сарасате. Я приподнял голову. Прислушался к радио. Ни звука. В три часа ночи ему положено молчать. Я зарылся лицом в подушку и уснул.

Утром мы приступили к научному эксперименту. Наш объект — Стась Коровин с физико-математического факультета. Стася портят бюрократические замашки. С тех пор, как его избрали в институтский профком, он стал совершенно невыносим. Недавно я читал записку, которую он написал самому себе. Полюбуйтесь на ее содержание: «Уважаемый товарищ Коровин, Вам поручен инструктаж профоргов. Крайний срок — 24 апреля».