Георгий Садовников: Похищение продавца приключений

И вновь я в Кратово, на маленькой даче, водоизмещением всего в несколько тонн. Она, точно судно в порту, стоит среди высоких мачтовых сосен. Кажется, натяни паруса, и можешь плыть туда, где еще не был. Но пока я сижу за круглым обеденным столом и складываю из слов эти строки и наклеиваю их на чистые страницы.

А все началось после того, как ко мне забежал запыхавшийся Продавец приключений. Мой давний приятель был в своей неизменной алой рубашке-косоворотке, расшитой голубыми васильками и подпоясанной зеленым витым шнуром, и в новеньких ярко-желтых лаптях. На груди Продавца висел его неразлучный лоток с товаром. Обычно это были горы всевозможных приключений, рассчитанные на любой вкус. Но на сей раз на лотке лежала толстая стопка исписанной бумаги

– Иваныч, – молвил Продавец, переведя дух, – я только что из нашего будущего. Приехал на лифте и нашел под его дверью эту рукопись. А при ней записку: «Милостивый государь! В Ваших руках крайне серьезное философское произведение неимоверной важности, от коего зависит ход всей мировой истории. Прошу отдать в любое издательство. Заранее признательный неизвестный автор». Но я, увы, не в силах выполнить эту несомненно благородную миссию. Ибо срочно отправляюсь на Аляску. Там снова найдены несметные залежи приключений. Я должен…

– Я уже понял все с полуслова, – перебил я, смышленый, как и все юнги. – Завтра поеду за пенсией в город и попутно выполню обе просьбы. И автора, и твою.

Так через двадцать лет Продавец приключений снова очень ловко навязал мне неизвестно чью рукопись. Он выложил ее на обеденный стол и ускакал, довольный тем, что все устроилось столь удачно. Знать бы ему, что случится через пять минут после его ухода!

А произошло нечто невообразимое. В открытое окно влетел миниатюрный смерч, судя по всему, еще смерч-ребенок. Он покружился по столу, подхватил рукопись и разметал ее по комнате. И если бы ограничился только этим. Проказник сдул со всех страниц слова! Похулиганив всласть, сорванец-смерчонок выскочил за дверь и был таков. А я смотрел на пол. Тот был сплошь усеян словами, разбросанными в самом неописуемом беспорядке. Я не знал, что делать. И не было никого, кто бы мне помог. Внучка уехала в город, и я один нес вахту на даче. Поэтому пришлось поспешить себе на помощь самому.

Вспомнив далекое детство, я начал складывать из слов фразы, как некогда собирал из кубиков рисунок. И для пущей надежности приклеивал их к странице старинным морским клеем, сваренным из самых прочных якорей, снятых с утонувших фрегатов и каравелл. Отныне этим словам был нипочем даже взрослый смерч. Постепенно увлекшись, я и не заметил, как собрал рукопись заново. И прямо сейчас, можно сказать, на ваших глазах, приклеил последнюю точку. Труд, что и говорить, был нелегким, если учесть, что раньше я эту рукопись даже не держал в руках и ее истинное содержание до сих пор остается для меня кромешной тайной. Но теперь, когда все позади и я могу удовлетворенно откинуться на спинку стула, мне та заварушка кажется забавной.

Завтра я исполню обещанное мной – отвезу рукопись в любое издательство, как и просил неизвестный автор. О том, что у него получилось, судить, читатель, тебе. А с меня взятки гладки. Я свое дело сделал.

Как и тогда, двадцать лет назад, Аскольд Витальевич в сердцах вскричал:

– Биллион метеоритов! – Но тут же спохватился и, опасливо оглянувшись на дверь своего кабинета, за которой хозяйничала его сестра, смягчил это грубое ругательство отпетых космических бродяг, придав ему более пристойный вид: – Всего один метеорит, но зато самый коварный!

Да и как удержаться от крепкого, просоленного, дубленного всеми космическими ветрами и вдобавок поперченного словца, если он, сидя в уютном кресле возле электрического камина и предаваясь своим замечательным воспоминаниям, дойдя до приключения № 1753, вдруг ощутил вокруг себя глухую тишину. Будто его вместе с креслом и камином перенесли в абсолютный вакуум, где-нибудь на задворках Вселенной. И в этой тишине было что-то зловещ-щ-щее…