Владимир Курбатов: Дедова груша

— Ну и добре.

И он опять закрывает глаза и уже ровно дышит, не выпуская ее пальцев из своей ослабевшей руки.

Сашко поправлялся быстро. И, пробуждаясь, всякий раз искал глазами Галинку: здесь ли она?

— Здесь ты? — улыбаясь, спрашивал он.

— Здесь, Сашко, здесь. Где же мне быть?

Он не знал еще, что она ушла от отца, ушла без ничего. Шла по улице к Сашковой хате, опустив руки вдоль туловища, с непокорно поднятой головой. Шла к любимому. Кто ей помешает?! Ой, когда же такое было, люди, чтобы дочь состоятельных родителей без благословения или покаяния уходила из родного дома с неопущенной головой?! Никогда такого не было!

Галинка стала тихой, покорной. Улетели из глаз бесинки. Заботливо смотрела она на Сашка и просилась:

— Боюсь я здесь за тебя. Уйдем из села, Сашко. Свет велик, найдем свое счастье среди людей.

Он прижимал ее к себе, к своему казачьему сердцу, которое беляки перечеркнули лиловым шрамом.

— Счастья не ищут, Галинка, оно добывается. Здесь нам коммунию строить!

В эту необычайную осень — время распашки освобожденной земли — они с Сашком посадили в своем сиротском дворе грушу — тоненькую веточку со слабым корешком.

Но самый неожиданный и замечательный в этой истории конец.

Сашко Грачик — живой человек: он наш дед. И Галинка только не молодая уже, а старенькая и добрая — бабушка Ганя.

Я в детстве подходил к ней и тянул за юбку.

— Ты зачем стала старая? — спрашивал я, подозрительно глядя на нее.

— Сама не знаю, внучек, — смеялась бабушка и целовала меня почему-то в глаз.

— Ты скоро будешь опять молодой? — продолжал я.

— Нет, Мишенька, молодыми бывают только раз, — вздыхала бабушка и вновь принималась хлопотать у печи.

А я не верил ей. Конечно же, они с дедом опять будут молодыми и опять будут спускаться к Днепру, чтобы поглядеть на украденные ими с неба звезды.