Сусанна Георгиевская: Серебряное слово ; Тарасик

— Знаю. Я к нему каждый день хожу.

— Вот и ладно. Передашь ему: Силин, мол, велел дать седло, обувку, шубу… А переводчика не дам! Не взыщи, не дам. Нет у меня для тебя переводчиков. Не припас. Откуда я тебе возьму переводчиков?

— А я без переводчика не поеду! — сжимая на коленях кулаки и напирая на Силина глазами, подбородком, движением плеч, отчетливо и тихо ответила Лера. — Не поеду!.. Это будет значить — отнестись к делу формально… Провести какое-то мероприятие… А я не груз везу. Я везу книги! Ленина, Горького! И вы, коммунист, кажется, должны бы это понимать!

— Что ж. Не езжай. И знаешь, вот я тебе еще скажу! — Лере показалось, что он скажет сейчас: «Знаешь, уважаемая? Ты дура! У меня сенокос!..» Но он сказал: — Знаешь, вот что… Зайди-ка ты ко мне после обеда. Часу этак в третьем. Сама видишь — я занят. Люди ждут.

— Да. Я вижу.

И, не попрощавшись, она ушла.

Что же ей делать?!

Хорошо. Они пойдет к Сонаму — первому секретарю… Лера остановилась посреди улицы, подумала и резко повернула к зданию райкома.

— Можно, товарищ Сонам?

Молчание.

Она толкнула в дверь в кабинет первого секретаря. Комната была не ни солнечную сторону. Кроме того, здесь, должно быть, недавно вымыли полы — тянуло свежестью.

С улицы не доносилось ни единого звука. За столом сидел первый секретарь Тоджинского райкома, Сонам, и что-то читал. В руке он медленно и задумчиво вертел карандаш.

У него были руки настоящего тувинца — такие, каких тот, кто умеет хоть что-нибудь замечать, никак не мог бы не заметить. В подвижных и тонких руках Сонама чувствовались сдержанность, гибкость и сила.

Сквозной ветер, влетев в открытую Лерой дверь, зашелестел в бумагах на столе у Сонама. Какой-то легкий, густо исписанный листок зашуршал и вспорхнул. Сонам поднял голову.

— Садитесь, пожалуйста, Валериа Александрова, — сказал он негромко и вежливо, старательно отчеканивая каждую букву.

— Товарищ Сонам!

Он придержал пальцем летящий листок.

— Слушаю, Валериа Александрова! Сядьте, пожалуйста…

Лицо без возраста, то есть казавшееся очень молодым (хотя на самом деле это было не так), повернулось в сторону Леры. Ровно блестели черные пристальные глаза. Губы были сложены спокойно и чуть улыбчиво, одинаково готовые засмеяться или сохранить полную серьезность.

— Ну-ну, садитесь, садитесь…

Лера молчала.

Он ждал.

Она откашлялась, открыла рот и снова закрыла.

И вдруг о стекло раскрытого окна отчетливо и мягко ударилась бабочка.

Сонам перевел на нее взгляд и стал смотреть в сторону бабочки с таким вниманием, как будто это она, а вовсе не Лера, явилась к нему на прием.

Лера набрала в легкие воздуху, еще раз кашлянула и вдруг сказала тонким голосом:

— Туве нужна книга!

Он не засмеялся. Только опять повернулся к Лере и посмотрел на нее так же серьезно и пристально, как и на бабочку.

— Туве нужна книга!

— Да, да, — учтиво подтвердил Сонам.

— Она нужна Туве, понимаете, как хлеб, как первый хлеб…

— Да, да… Как хлеб.

— Я приехала из Москвы… И я, понимаете… Я начала с Тоджи. Я к вам к первым, товарищ Сонам… Неужели же вы забыли, как по ночам, когда люди еще жили в тайге… Ну, в общем, как старики рассказывали сказки. И как их слушали до самого утра!.. Народу нужна книга… Он ждет ее! И мы должны…. И я должна… Ведь я библиотекарь! Прошу вас, дайте мне лошадь, седло, переводчика! В оленеводческой бригаде нет книг. У них еще ни разу не был ни один библиотечный работник.

— Так, так, — чуть сдвигая брови, ответил Сонам. — Только зачем горячиться, Валериа Александрова? Надо ехать — поедете. Все будет, как надо. И лошадь будет и седло будет.

— А переводчик?

— И переводчик будет.

— А товарищ Силин… Знаете, когда я прихожу к нему, я теряю слова, теряю достоинство… Вот вам я все сразу сумела рассказать. И вы поняли!

— Товарищ Силин — человек большая энергия, — мягко ответил Сонам. — Его, учтите, перебросили к нам из средняя полоса Россия полгода тому назад… Здесь ему трудно. В Тодже, мой молодой товарищ, только год, как сажают картошку, и третий год, как сеют хлеб. И тут самый большой район по сдаче пушнина. А Силин — руководитель, секретарь райкома. Ваше дело — большое дело. Кто спорит? А только у него еще другие дела есть. Много дел. Тоже большие. И потом… — Что-то похожее на сдержанную усмешку мелькнуло в глазах Сонама. — Вы у нас нови работник, Валериа Александрова, а путь через тайга не легки путь. Товарищ Силин — деликатни человек. Он, может быть, просто не желал бы вас обижать. Вы так не думаете? Я так думаю. Скажите мне правду, Валериа Александрова, вы хоть раз в жизни садились на коня?