Николай Глебов - В степях Зауралья. Трилогия

— С собой ничего они не взяли?

— Нет, только стала убирать постель, гляжу — под подушкой у Коли бумаги лежат. Отнесла их в исполком и рассказала председателю обо всем.

— А перед тем, как ложиться спать, о чем они разговаривали?

— Судили больше о своих делах. Собирались в Марамыш, на какую-то конференцию. А тут я уснула.

— Ну, хорошо. Извини, хозяюшка, за беспокойство…

За рекой далеко-далеко уходил на равнину ленточный бор. Белое безмолвие снегов, тревога за судьбу ребят — все навевало на Дороню невеселые мысли. Он долго стоял на берегу. Из раздумья вывел его скрип полозьев и неторопливое понукание лошади. «Кого несет в такое время в степь? Надо проверить?» Третьяков стремительно скатился с берега и спрятался под мостом, возле которого шел плотно укатанный зимник [22] Зимник — зимний путь. . Со стороны станицы показалась запряженная в дровни лошадь, на которых лежали бастрык [23] Бастрык — толстая жердь, служит как пресс для возов с сеном. , деревянные вилы и грабли, привязанные толстой веревкой. На них, сдерживая вожжами спускавшегося с берега коня, сидел мужчина в большом бараньем тулупе. При виде появившегося из-под моста человека лошадь испуганно шарахнулась в целик. Седок вылетел из дровней и, поднявшись, стряхнул с себя снег.

— Чтоб тебя холера взяла. Людей пугаться стала, — выругался он и потянул коня за вожжи на дорогу — Ты чево здесь шляешься? — спросил он сердито Дороню.

— Не твое дело, — сухо ответил тот. — Лучше скажи, зачем на ночь глядя в степь поехал?

— Стану я каждому прохожему докладываться, куда да зачем поехал.

— Предъяви пропуск. Ты знаешь, что станица на военном положении?

— Плевать я хочу на ваше положение, мне за сеном надо!

— Стой! Иначе я тебя ссажу из дровней! — Дороня уцепился за воротник тулупа.

Незнакомец опустил вожжи и, откинув назад руки, гикнул на лошадь. Та рванула. В руках Третьякова остался тулуп проезжего. Лошадь, подгоняемая седоком, выбралась на противоположный берег и пустилась вскачь по степи.

— Жаль, что винтовку не взял. Теперь бы пригодилась… Упустил бандита, — Дороня накинул тулуп на плечи и зашагал к исполкому. Повесив неожиданный трофей на гвоздь, улегся спать.

Перед утром проснулся от шума людских голосов: из Марамыша в Звериноголовскую прибыл ударный отряд чоновцев.

— На пути мы задержали одного лазутчика. Он пробрался в станицу под видом крестьянина и вез важное донесение Землину, — говорил один из чоновцев.

— Вот его тулуп, — Дороня кивнул головой на стену. — Перехитрил бандит меня…

Третьяков подробно рассказал о ночном происшествии у моста.

— Ничего. Теперь сидит под крепким замком, отпрыгался. А тулуп пригодится. Снимай его ребята, спать будет теплее.

На допросе задержанный чоновцами бандит рассказал, что Землин с группой единомышленников скрывается в станице Прорывной.

В тот же день в Звериноголовскую прибыл Новгородцев. Сводный отряд чоновцев на рысях направился к станице.

Стычка с бандитами произошла на окраине. Землин с помощником на паре лошадей, запряженных в кошевку, отстреливаясь, сумели прорваться на дорогу. В погоню Новгородцев выделил группу конников и, суживая кольцо, стал прижимать бандитов к центральной площади.

Разгоряченный погоней Третьяков не замечал холода. Кони у бандитов были свежие. Чоновцы, проделав большой путь на своих лошадях, заметно отставали.

— Уйдет Землин, — стиснув зубы, Дороня первый раз ударил коня нагайкой.

Горбоносый степняк сначала потоптался на тонких жилистых ногах и с места перешел на бешеный аллюр.

— Ага, в кошевке трое. — Третьяков, казалось слился с конем, все его существо было охвачено порывом: догнать бандитов!

На раскатах кошевку бросало из стороны в сторону, и она, как утлая ладья, то ныряла в ухабах, то пропадала в балках и вновь показывалась на гребне снежных валов. На одном из поворотов, когда Дороня находился от кошевки на расстоянии выстрела, пристяжная у бандитов, запутавшись в постромках, упала. Пока Землин с помощником распутывали постромки, третий, сидевший на облучке, неожиданно выскочил из кошевки и побежал в кусты. Дороня приближался. Обрубив клинком постромки и повод пристяжной, бандиты погнали коренника во весь мах. Третьяков поравнялся с кустами и, увидев бегущего навстречу человека с поднятыми руками, круто осадил коня.

— Не стреляйте, я Речкалов.

От удивления Дороня чуть не выронил винтовку из рук, соскочил с коня.