Касымалы Джантошев - Чабан с Хан-Тенгри

Очень тяжело ребятам, которые помнят ласку отца и матери, на первых порах привыкать к детскому дому. В те годы условия там были неважные. Не хватало одежды, не было постельного белья. Особенно плохо было с питанием. Я не помню, чтобы мы хоть раз наедались досыта. Старшие ребята отнимали часть той скудной пищи, которая предназначалась нам с братишкой. Сопротивляться было бесполезно. Если видели воспитатели, они вступались, а без них — ходили голодные. Мы с братишкой часто болели, были истощенные и слабенькие. Что только к нам не приставало! Ребята не хотели с нами играть. Мы становились все угрюмее и угрюмее. Порой мне хотелось поколотить обидчиков…

— Правильно! — перебил Темирболот, вскакивая с места.

— Но я этого не делала! — улыбаясь, возразила Жанаргюл.

— А зря! Впрочем, тогда вы были еще маленькая! — Темирболот тяжело вздохнул, досадуя, что Жанаргюл не удавалось в то время постоять за себя.

— Нам исполнилось по восемь лет, и мы пошли в школу, — продолжала учительница свой рассказ, — окончили десятый класс в Узгене, затем поступили во Фрунзе в пединститут. Брат после окончания института пошел в аспирантуру, а я работала, чтобы ему было легче учиться. С тех пор вот так и работаю. Муж мой тоже был учителем.

В прошлом году он умер. — Она помолчала. — Вот, Айкан! Вы с Темирболотом теперь все обо мне знаете.

Я никогда не брала чужого, не интересовалась сплетнями, старалась всем делать только хорошее. И от друзей, — Жанаргюл улыбнулась, — никогда ничего не скрывала. Я таю свои мысли и поступки только от врагов! Скрывать что-то от друзей я считаю бесчестным…

Темирболот вздрогнул и внимательно посмотрел на Жанаргюл.

Учительница заметила, что ее слова произвели на Темирболота впечатление.

— Мой молочный брат Кенеш, — после недолгой паузы снова заговорила Жанаргюл, — сейчас живет во Фрунзе, работает в Академии наук. У него два сына и дочка. Хотя мы с ним и чужие по крови, но любим друг друга, как родные. Однажды, когда мы еще учились с ним в пединституте, я заметила, что брат начал что-то от меня скрывать, я его расспрашивала, а он отмалчивался. Позднее все выяснилось. Оказалось, что один из его товарищей однажды неудачно пошутил. «Кенеш, — сказал он моему брату, — я слышал, что твой отец совсем не тот, про кого ты думаешь… Твоим отцом был грабитель, который по ночам лазил по квартирам». Кенеш вспыхнул и бросился на обидчика. Их разняли. Кенеш затаил в себе злобу против этого парня. Как-то тот снова повторил свою глупую шутку. Кенеш, недолго думая, расквасил ему нос.

— Вот здорово! Молодец! — хлопая в ладоши, крикнул довольный Темирболот.

— Совсем не молодец, а, наоборот, глупый человек! — возразила Жанаргюл. — Нос у этого парня так и остался изуродованным. Кенеша чуть было не исключили из комсомола, объявили строгий выговор за хулиганство. Мне за то, что не смогла повлиять на брата, объявили выговор. А если бы он не скрыл от меня этот случай, скандала могло бы и не быть.

— Почему? — удивленно спросил Темирболот, заглядывая в глаза Жанаргюл.

— Воспитывавший меня человек — настоящий отец Кенеша. Я рассказала бы все обидчику Кенеша, объяснила бы, что такими вещами не шутят… Задира просто извинился бы перед Кенешом за глупые шутки, и, может быть, они остались бы друзьями.

— Обязательно остались бы друзьями, и никакого скандала бы не было, — вставила Айкан, все время сидевшая молча.

— После этого случая Кенеш поклялся никогда от меня ничего не скрывать… Конечно, первому встречному не следует выбалтывать свои секреты, но у любого человека должен быть друг, с которым нужно всем делиться — и плохим и хорошим.

— А если это такая тайна, — с трудом выговорил Темирболот, — о которой рассказывать стыдно? Оттого и приходится вымещать злобу молча. — Он покраснел, нагнул голову и от волнения не смог продолжать.

— Стыдно рассказать матери? Ну, если ты ее стесняешься, хотя это для нее оскорбительно, скажи мне… Мне не можешь — поделись с кем-нибудь другим. Я наблюдаю за тобою и вижу, что у тебя есть какой-то секрет и ты его ото всех прячешь… Может быть, в этом и причина твоих безрассудных поступков…

— Простите меня, — снова прервал учительницу Темирболот, — я все расскажу, но расскажу только вам.

Взглянув на Айкан, Жанаргюл заметила, что та готова заплакать от радости.